Но вернемся снова к Александру и к летописям его походов. Там есть несколько упоминаний о Людях, которые весьма напоминают кафиров нашего времени. Римский историк Квинтус Куртиус Руфус, описывая встречу Александра с незнакомым народом, говорит о деревянных надгробьях и о скульптурах из дерева, устанавливаемых в память об усопших. Это похоже на обычаи современных кафиров, которые хоронят своих умерших в деревянных саркофагах, помещая их в деревянные же гробницы, сооруженные не в земле, а на ее поверхности. Традиция устанавливать здесь же деревянные фигуры существует и в наши дни.
Со времен падения империи Александра прошло больше двух тысяч лет. На территории Юго-Западной Азии чередовались различные политические, религиозные, культурные влияния. Наиболее сильным и активным было наступление ислама, но кафиры устояли и против него — в этом в течение столетий им помогали неприступные горы.
В конце XIX века был подписан так называемый договор Дуранда, устанавливающий границу между Афганистаном и тогдашней британской Индией (современный Пакистан). Кафиристан был отнесен к Афганистану, и эмир Абдурахман обратил кафиров в ислам буквально огнем и мечом. С тех пор их земли официально носят название Нуристан — «светлая земля». Религиозное перевоспитание сопровождалось в ряде случаев переносом целых поселений в Центральный Афганистан. Только через 25 лет, во время Амануллаха, смогли переселенцы вернуться на родину. Насильственные меры привели к тому, что традиции и обычаи кафиров были подавлены. Они сохранились лишь в долинах Брамборет и Рамбур на северо-западе Пакистана, у самой афганской границы.
Река, вдоль которой мы едем из Читрала на юг, — это бурлящий ледяной поток. Проехав первый мост, мы попадаем на правый берег, в боковую долину, через которую проходит путь к селению Бирир. Река широкая, а узкий деревянный мостик, висящий на стальных тросах, более пригоден для вьючного животного, чем для автотранспорта. Мы должны выйти из машины и перейти мост пешком, после чего водитель на малой скорости осторожно переправляет джип на ту сторону. Еще десять километров по узкому ущелью — скалистые склоны над нами и под нами. Шофер проявляет на узкой дороге все свое умение. И вот за поворотом появляются первые строения Бирира. Даже без всякого предупреждения можно понять, что мы в селении кафиров. Всего через десять километров пути все изменилось — и природа, и люди. Вместо глиняных построек вокруг нас деревянные строения, обшитые хорошо оструганными досками. Сразу же при въезде в Бирир в гуще деревьев — кладбище с деревянными гробницами. О таких и упоминает Квинтус Куртиус Руфус. Много деревьев, долина почти сплошь залесена. У дороги появляются женщины с открытыми лицами. Это неожиданно для мест, где ислам запрещает женщине выходить из дома без паранджи.
Автомобильная дорога заканчивается у деревянной гостиницы — она вполне может сойти за стилизованное пристанище туристов в горах у нас на родине. У строения несколько женщин в темных платьях, слегка напоминающих укороченную монашескую сутану. На головах — своеобразные уборы, закрывающие и половину спины. Приближаются к нам как бы мимоходом и предлагают фотографировать их за рупии. Видимо, привыкли к иностранным туристам, путь которых заканчивается у гостиницы, где они делают «документальные» фото и спешат дальше. Мы тоже спешим, ведь главная наша цель еще далеко за горами.
Деревня Бирир растянулась по долине от гостиницы до самой афганской границы. Идем вверх против течения реки, группы домов соединены ниточками тропинок, они то исчезают, то возникают вновь. Проходит около часа. Одна из тропок приводит нас к местной школе под открытым небом. Под раскидистым деревом, полным спелых орехов, сидит группа мальчиков разного возраста и учитель. Обходясь без скамеек и без доски, они повторяют вслух то, что прочитал учитель. С жаром и искренним увлечением перекрикивают друг друга. Наш приход нарушает урок, но учитель не сердится — напротив, он кивает одному из учеников, чтобы тот показал нам дорогу. Без этого мы бы еще долю искали тропу, ведущую в скальную расселину — своего рода ворота в узкий, глубоко врезанный каньон. Впереди, по нашим расчетам, еще четыре-пять часов ходьбы. Каньон очень узкий, он круто поднимается в гору, все время изгибаясь, так что впереди ничего не видно и нельзя угадать, сколько нам еще идти. Весной здесь бегут талые воды, а сейчас дно завалено окатанными камнями и щебнем. Наконец каньон кончается крутым уступом, преодолев который мы попадаем в пояс леса из прекрасной сосны, но главным образом из кедра. Между деревьями — пояс осыпи и сверкающего щебня из белого известняка, сопровождающий нас вплоть до седловины, высота которой приблизительно 3000 метров. Несколько ниже седла, но уже на другом склоне высятся леса удивительно стройных пихт с удлиненными иглами. Между ними впервые просматривается долина Брамборет. Тропа круто спускается вниз. Лес редеет, переходит в отдельные группы деревьев, между которыми по-прежнему преобладают кедры.
Наконец мы на дне долины. Она великолепна. Кругом известняковые скалы, поросшие хвойным лесом. Внизу все в зелени — на полях зреет кукуруза, благоухают луга, гигантские ореховые деревья полны зрелых плодов.
Брамборет — поселение кафирского племени калашу, одно из тех, что сохранили свой первоначальный облик. Особенно интересны жилые дома. Основой служит сооружение из толстых бревен, щели между ними заложены камнями. И так чередуются слой дерева и слой камня, причем деревянные брусья образуют как бы переплет. Большинство таких строений двухэтажные: низ занят хозяйственными помещениями, на втором этаже живет семья. Часто второй этаж значительно обширнее первого и образует над ним своего рода навес. Основная часть дома дополняется различными висячими пристройками — эркерами и балконами, если можно в данном случае пользоваться столь пышными терминами. Вход во второй этаж снаружи. Очень часто дом стоит на склоне и входят в него через открытую галерею, срубленную из нескольких толстых досок и упирающуюся одним концом в склон. Если в дом ведет лестница, то она сделана из цельного куска ствола. В бревне солидных раз-миров вырублена ступень для единственного шага, иногда вытесаны настоящие ступеньки. Перила везде отсутствуют, точно так же как у всех галерей и навесов. Подобные ступени часто ведут и на плоскую крышу.
Примечательна резьба по дереву — орнаменты с симметричным рисунком на наличниках дверей и окон. Кое-где резьба украшает и деревянную часть стены. В рисунке повторяются розетки и стилизованные цветы, украшения стен имеют вид плетеных косичек из трех или четырех прядей, причем каждая прядь изображена несколькими параллельными линиями. Обращает на себя внимание тот факт, что самой затейливой резьбой украшены, как правило, старые постройки. На новых украшения значительно скромнее, а то и вовсе отсутствуют. Это наглядный пример отхода от традиций даже там, куда не дошел эмир Абдурахман.
Интерьер кафирского дома мы увидеть не смогли. В этом смысле отношение кафиров к пришельцам не отличается от поведения исламского населения. Немного ближе мы знакомились с жителями вечером, когда наш проводник Аман Ашраф организовал танцевальное представление. В полной темноте, когда мы уже собрались залезть в спальные мешки, Аман привел группу женщин и девушек, двух музыкантов и толпу любопытных. Запылал костер, и танцы начались. Они очень просты. Ритм отбивают два барабанщика. У одного из них — большой деревянный барабан, обтянутый с двух сторон кожей. Кожу нагревают над огнем, в результате чего она туго натягивается, и затем бьют по ней загнутой палкой. У второго музыканта — барабан небольших размеров, в форме песочных часов. Он висит на шее, а барабанщик лупит по нему обеими руками.