Ему 27 лет, дома его ждут жена и четверо детей. Вообще-то он не рвется в герои — покорители ледовых вершин. Скорее наоборот: как не раз оказывалось позднее, горы внушают ему настоящий ужас. Хотя он шерп по рождению, но предпочел бы ходить по долинам с группами туристов, которых организует и обслуживает Бюро путешествий в Катманду. Это безопаснее и не так утомительно, а заработать можно больше, — ведь все туристы жаждут, чтобы их сопровождали «тигры Гималаев». Ради этого Анг Ками идет сейчас с нами на Макалу: наша экспедиция котируется как «очень большая», и участие в ней обеспечит ему рекламу на несколько будущих туристских сезонов. Шерпов прошлых поколений считали людьми, которые в критические минуты не покидали обессиленных путешественников, согревали их своим дыханием или в конце концов погибали вместе с ними. Если подобное геройство существует не только на страницах книг, то Анг Ками в любом случае не из тех, от кого можно было бы требовать чего-нибудь в этом роде. Он представитель современного поколения шерпов, которое воспринимает экспедицию чисто профессионально, как возможность заработать.
Все же дни совместного одиночества и длинные вечера у костра сделали нас настоящими друзьями. Анг Ками — прекрасный знаток природы, прирожденный путешественник, мастер импровизации. Его рассказы и беседы с ним заставляют меня во многих отношениях по-новому взглянуть на жизнь шерпов.
В литературе о Гималаях довольно часто шерпами называют высокогорных носильщиков. Однако этим понятие «шерп» весьма суживается. Правильнее говорить о высокогорных носильщиках из народности шерпов, так как далеко не всякий принадлежащий к этой народности становится профессиональным партнером альпинистов, приезжающих в Гималаи. Остальные шерпы ведут обычную нелегкую жизнь земледельцев в горах, занимаются несложными ремеслами или уединяются в монастырях, предаваясь молитвам и размышлениям, как и остальные гималайские горцы.
Чем же все-таки объясняется, что именно шерпы заложили основу традиции этих профессий — высокогорный проводник и носильщик? Ответ следует искать в истории этого маленького народа — истории, насыщенной драматическими событиями и приведшей шерпов наконец к месту их современного обитания в южных предгорьях Эвереста, где они смогли обрести покой и свободную территорию.
Наперекор суровой природе высокогорья, шерпы основали в области Кхумбу-Гимал самое высокое в Гималаях постоянное селение. В борьбе за существование они превзошли как физически, так и духовно остальных горцев и стали замечательными знатоками гималайской природы. Этим объясняется их обязательное участие в открытии и освоении Гималаев: без них не обошлась еще ни одна важная акция — спортивная, научная или техническая.
До недавнего времени история шерпов была окутана туманом и сводилась к легендам об их появлении из неизвестных краев, лежащих к северу от Гималаев. За последнее десятилетие удалось прояснить большинство вопросов настолько, что сейчас можно говорить не только об истории общего заселения области Соло-Кхумбу, но и о возникновении отдельных деревень и даже об истории шерпских родов.
В 1965 году группа антропологов и демографов из ФРГ проводила исследования в шерпских поселениях. При этом собирались и изучались памятники письменности, сохранившиеся не только в храмах и буддийских монастырях, но и в частных домах. Было зарегистрировано большое количество письменных документов различного характера, давности и ценности. Наиболее важной явилась книга «Ruyi». Это название можно перевести как «Летопись родовой кости». (Слог «ru» означает буквально «кость»; кость же у шерпов символизирует мужскую линию рода. Женская линия не имеет, по шерпским понятиям, столь важного значения и обозначается словом «ша», то есть «мясо». Мясо и кости вместе образуют человека.) Оригинал книги — собственность ламы Нгаваны Тсетена в Метокпаке. Михаэль Опитц приобрел ее копии и по этому документу и другим источникам реконструировал историю прихода шерпов под Эверест.
Первоначально землей шерпов была восточнотибетская провинция Кхам, называемая в письменных памятниках Салмо-Ганг. На современных картах ее можно обнаружить на севере современной китайской провинции Сычуань. Оттуда под давлением монгольских набегов на рубеже XV и XVI веков первые семьи двинулись на юго-запад, в путь длиной более 2300 километров. Первыми, кто покинул Кхам, был Цхак Пон Сангие Палдьор с женой Нгомиюл. Он и был автором «Летописи родовой кости». Время передвижения подтверждается записью, согласно которой в числе переселенцев был ученик Тертена Ратни Лингби, тибетского ученого-ламы, который жил в 1401–1477 годах. Герои этой первой фазы шерпских скитаний принадлежали к четырем родам — Миниагпов, Схакпов, Сервов и Тхимов. Переселенцы надеялись, что обретут свою новую родину в области Тинкай, у озера Тсомо-Третунг, северо-восточнее Эвереста, но оттуда также были вынуждены уйти из-за нашествия с запада. Среди завоевателей были войска султана Саид-хана из Кашгара — фанатика-мусульманина, наступавшего на Тибет в 1531–1533 годах.
Предки современных шерпов двинулись дальше, на юг от главного хребта, перейдя его по перевалу Нангпа-Ла (5716 метров), и достигли ненаселенной области Соло-Кхумбу. Различные роды, пришедшие вслед за первыми, основали свои деревни и положили начало новым поколениям. С этим и связано заселение прилегающих к хребту территорий в направлении к югу и к западу.
В настоящее время в области Соло-Кхумбу живет примерно 13 тысяч шерпов, с теми же, которые разбросаны вне пределов их собственной территории, их насчитывается около 20 тысяч. Таким образом, на тысячу непальцев приходится два шерпа. Из них лишь малая частица стали спутниками гималайских альпинистов, но именно эта малая группа прославила имя шерпов во всем мире благодаря своей стойкости, упорству, силе характера.
Все имеет свой порядок, и поэтому не всякий шерп может сразу стать партнером альпинистов высокого класса. В этой профессии существует прочно установившаяся иерархическая и служебная лестница. Молодой адепт проводит свои ученические годы в качестве помощника повара. Следующая ступень — работа вспомогательного носильщика, подносящего дрова на кухню базового лагеря и одновременно помогающего перебрасывать снаряжение в нижние штурмовые лагеря. Затем он трудится уже самостоятельно — как почтовый связной, осуществляя связь между базовым лагерем и цивилизованным миром. Справится он со всем этим — станет настоящим высокогорным носильщиком и напарником в связке с альпинистами. Наиболее способные и выносливые становятся ведущими шерпских групп. Сирдар — это практически уже заместитель начальника экспедиции, или, как его называют шерпы, бара-саиба.
У Анга Ками — высшая шерпская квалификация, к тому же он умеет готовить и стрелять из ружья. Большего я не мог бы и желать.
Наши научные базы
Речная терраса в Пхематане покрыта снежным месивом. После экспедиционного каравана здесь осталось лишь несколько разбитых ящиков, консервные банки и огромная куча пепла, которая еще долго дымилась после ухода последнего носильщика. Всем хотелось обсохнуть и согреться, и гигантский костер пылал днем и ночью. Шерпы бросали в него целые стволы — в основном рододендронов. Мы обычно выискиваем для костра сухостой или вывороченные, упавшие стволы. Шерпы же, наоборот, с удовольствием разводят огонь из свежесрубленных деревьев и при этом предпочитают рододендроны, видимо, потому, что их гладкие сероватые стволы очень хорошо рубятся тяжелыми кривыми ножами — кукри.
И еще одно напоминание о пребывании шерпов остается здесь: мост, настоящий мост из трех пихтовых стволов, соединивший оба берега реки Барун. При первом же беглом осмотре территории стало ясно, что речная терраса на нашем берегу плотно огорожена лесом с метровой толщей снега. Значительно лучше условия для работы на противоположном берегу. После полудня он весь освещается солнцем, но, к сожалению, на нем не оказалось удобного места для стоянки. В первый день мы перешли реку по снежному мосту, образованному остатками лавинного конуса. Но в последующие дни снег подтаял, и быстрое течение буквально на глазах размыло «мост». Ничего больше не оставалось, как просить старшину шерпов Анга Темба о помощи. Мы имели в виду какое-нибудь импровизированное сооружение, но шерпы за скромное вознаграждение сделали мост из трех пихтовых бревен, укрепив их на каждом берегу солидным завалом из валунов.