Спускаемся и повторяем вопрос, которым Хиллари заканчивает повесть об исследовании Баруна: «Вернемся ли когда-нибудь сюда?» Очень хотелось бы вместе с ним ответить: «Верим, что да!»
Высотные рекорды
Понятие рекорда, к которому нас давно уже приобщила спортивная печать, неведомо науке. И потому я прошу извинения, что так назвал эту главу — ведь в ней пойдет речь не столько об альпинистских успехах, сколько о зоологии, об исследовании животного мира на максимальных высотах над уровнем моря. И все же мне кажется, что слово «рекорд» в данном случае допустимо.
При оценке научных результатов нельзя не учитывать авторский приоритет и не отдать дани оригинальному решению проблемы. Так, приоритет в изучении жизни высокогорья в Гималаях принадлежит немецким ученым, братьям Шлагинтвейт, которые являются выдающимися фигурами времен первоначального освоения азиатского высокогорья. Поистине неистовая энергия этих юношей (Адольфу, Герману и Роберту было во время их великих путешествий от 21 года до 26 лет) помогла им 120 лет назад пройти тысячи километров по горным тропам Тибета, Сиккима, Непала и Гахрвала и поставить неофициальный спортивный рекорд, когда в 1855 году они достигли высоты 6785 метров. Но самым замечательным было то горение, с которым молодые люди занимались исследованиями в области географии, метеорологии, гляциологии, ботаники и зоологии. Результатом их четырехлетних походов были 800 топографических схем и более 15 тысяч различных экспонатов. Ими был написан весьма компетентный труд «О границах распространения животных на максимальных высотах и влияние высоты на человека». Исследовательская деятельность Шлагинтвейтов была прервана насильственной смертью Адольфа. Он погиб не на горной тропе, а от руки палача: возбудив своей работой подозрение в шпионаже, А. Шлагинтвейт был арестован, заключен в тюрьму и казнен в Кашгаре.
Следующее поколение природоведов не ставило своей прямой задачей установление верхней границы жизни, но каждое новое исследование приближало к решению этой проблемы. Индийский энтомолог М. С. Мани в 1962 году опубликовал таблицу наибольших абсолютных высот, на которых были найдены те или иные насекомые и другие членистоногие, весьма сходную с таблицей спортивных рекордов. Показательно и то, что в течение последующих шести лет таблица устарела и уже в 1968 году была опубликована в новой редакции, значительно дополненная. Это говорит о том, как быстро шло исследование, дававшее все новые сведения о границах высотного распространения отдельных групп членистоногих.
В настоящее время наука располагает результатами многих наблюдений, сделанных и в других высокогорных областях мира. Сравнительный анализ всех данных позволяет сделать некоторые общие выводы. В первую очередь о том, что с увеличением высоты над уровнем моря быстро сокращается количество видов в отдельных группах животных (однако это нисколько не касается числа особей, принадлежащих к этим видам). Сокращение обусловлено целым рядом местных факторов, как, например, разницей в экспозиции гор. При сравнении данных, полученных в высокогорных районах с различными палеогеографическими условиями, довольно четко выявляется то обстоятельство, что отдельные группы животных, приспособившиеся к постоянному обитанию в высокогорной среде (в так называемых гипсобиотах), достигают больших высот над уровнем моря в горах третичного возраста, нежели в геологически более древних областях, и что жизнь их более разнообразна в обширных горных комплексах, чем в изолированных массивах. Бесспорное и безусловное первенство в этом принадлежит Гималаям.
Все сказанное относится и к формам насекомых, постоянно обитающих в высокогорье. Жизнь их сосредоточена в мелких пустотах под камнями или в скальных щелях. Конечно, высоко над ледниками часто можно наблюдать и летающих насекомых из более низких горных поясов: воздушные потоки занесли их так высоко, что вернуться обратно они уже не могут. Так, например, в верхней части долины Верхнего Барунского ледника, на высоте 6050 метров я сам собирал на снегу занесенных туда ветром комаров. А за шесть лет до этого на леднике под Тиричмиром (6000 метров) я в подобной ситуации увидел бабочку-крапивницу.
Гораздо сложнее определить верхнюю границу возможного существования позвоночных. Для птиц в этом случае основой могла бы послужить высота нормального гнездования, но найти гнездо зачастую труднее, чем отыскать иголку в стоге сена. Пока мы можем только констатировать, что в Гималаях в пределах альпийского пояса (то есть над верхней границей леса — 3900 метров) обитают 39 видов пернатых. Многие из них нам хорошо известны и встречаются в наших широтах, например галка желтозобая, большой ворон, горихвостка домашняя, крапивник обыкновенный, завирушка, пищуха скальная, а из хищных — пустельга обыкновенная и орел скальный.
Птиц можно встретить на таких высотах, где жизнь вообще невозможна. О пернатых, посещавших базовый лагерь, я уже писал. На четвертой научной базе, на высоте 5400 метров, у впадения ледника Чаго в Барунскую долину, меня развеселила скальная пищуха. Совсем как некогда в Низких Татрах, где эта птичка, похожая па большую пеструю бабочку, регулярно прилетала на подоконник моего окна в мансарде.
Во время нашего подъема по скальному гребню в верхнюю часть долины Верхнего Барунского ледника мы временно оставили в одном месте часть груза, среди которого находились и продукты — коробка сардин и соленое печенье в пакете из фольги. Было это на высоте 6000 метров. Стоило нам отойти, как галки тут же набросились на печенье, оставив нам лишь фольгу. Кинооператор снял впечатляющие кадры галок, парящих при шквальном ветре, даже в третьем лагере, на высоте 6700 метров. И все же это еще не предельный рекорд высоты для птиц. В литературе описаны перелеты через главный Гималайский хребет. Альпинисты, штурмовавшие Эверест, были поражены, когда в лагере на Южном седле (высота 7986 метров) появились птицы, хотя это место принято считать самым пустынным на Земле.
Тяжелые условия обитания делают из крупных высокогорных млекопитающих самых больших бродяг. К постоянной перемене места их вынуждает прежде всего недостаток пищи в высокогорье, особенно если речь идет о жвачных животных (например, о горале, таре, бхарале) — живой добыче хищников (барса). К ним можно отнести многое из того, что сказано о птицах.
Более точную информацию о высотной дифференциации нам помогает получить отлов мелких млекопитающих, особенно насекомоядных, грызунов и пищух, которые довольно четко отражают характер определенного биотопа. Судя по литературным источникам, первенство в этом отношении принадлежит суркам, обнаруженным на высоте 5500 метров, пищухам из рода Ochotona (до 5300 метров) и полевкам из рода Pitymys (на восточных склонах Эвереста — до 5180 метров). Наши наблюдения в долине Верхнего Барунского ледника и добытые там трофеи оказались поистине рекордными, особенно следы высокогорных полевок на высоте 6000 метров и поимка этого зверька на высоте 5400 метров. Предельная высота, на которой мне удалось поймать пищуху, всего лишь на полсотни метров не дотянула до шести тысяч. Это было около первого штурмового лагеря нашей экспедиции. Начало этой истории было интригующим.
…Однажды в первой половине апреля, когда уже начался штурм юго-западного ребра Макалу и была полностью организована «единичка», ее временные обитатели дополнили один из радиосеансов интересным сообщением.
— Доброе утро, как спали?
— В общем хорошо, только ночью было холодновато, а утром странные следы…
— Не был ли это йети?
— Кажется, нет, для йети следы чересчур деликатные.
— Ну если деликатные, то это наверняка молоденькая йети. Не забудьте ее поприветствовать…
Так родилась наша собственная легенда о йети, постоянной обитательнице «единички». О ней ходили всяческие разговоры, но никто, естественно, ее не видел. Конечно, особого значения услышанному по радио никто не придал, поскольку таких розыгрышей наша радиостанция выдала в эфир уже немало. Но вот как-то в «единичке» ночевал в полном одиночестве Зденек Брабец. Таинственная незнакомка была, видимо, обманута тишиной и стала менее осмотрительной. И тут-то Зденек встретился с ней, если можно так выразиться, лицом к лицу… Последовавшее за этим сообщение по радио было настолько конкретным и убедительным, что я сразу же по возвращении с истоков Верхнего Барунского ледника поспешил к нашей «единичке»…