От простого управления средствами в пользу другой стороны орден Храма естественным путем перешел к выдаче ссуд. Он обладал собственными средствами, а также финансами, переданными ему на хранение частными лицами и не предназначенными для каких-то конкретных платежей. Орден Храма заставлял эти деньги работать. В деревнях средневекового Запада все монастыри исполняли роль сельскохозяйственного банка, и картулярии, в том числе документы ордена Храма, содержат немало примеров того, как крестьяне брали в долг незначительные ссуды, чтобы пережить тяжелые времена.
Предоставлялись и более серьезные займы: в 1216 г. орден Храма выдал тысячу марок серебром аббатству Клюни, оказавшемуся в тот момент в трудном положении.[299] Он дал в долг торговцам Кагора, когда тем потребовалось уплатить налог в двадцать марок, чтобы выгрузить свои товары в Англии. Он предоставлял займы пилигримам, направлявшимся в Сантьяго-де-Компостела, Рим и Иерусалим. В Арагоне подобные примеры начинают встречаться очень рано: в 1135 г. некая супружеская пара из Сарагосы заняла у ордена Храма пятьдесят морабетинов, чтобы отправиться в путь к Гробу Христа; 6 июля 1168 г. Район де Кастела и его жена, также стремившиеся совершить святое путешествие, отдали свое имущество в залог ордену Храма взамен на ссуду размером в сто морабетинов.[300] Наконец, упомянем о займах, предоставлявшихся королям и князьям, но их значение мы рассмотрим в следующей главе.
Орден Храма обеспечивал свою финансовую безопасность тремя способами: с помощью закладов, процентов и штрафов. Взамен на предоставляемые деньги получатель отдавал свое имущество в залог ордену, который сохранял его на случай невозвращения долга. Так произошло в рассмотренных выше случаях, имевших место в Арагоне. Процент часто маскировался под операцию обмена одной валюты на другую. Однако когда взгляды Церкви на этот вопрос претерпели изменение, епископ Сарагосы в 1232 г. открыто признался, что уплатил ордену Храма проценты: действительно, он погасил долг в пятьсот пятьдесят морабетинов, из которых пятьсот представляли собой основную сумму, а пятьдесят — ростовщический процент.[301] Однако орден Храма предпочитал другое обеспечение для своих ссуд: контракт оговаривал значительный штраф, или interese, в случае невыполнения условий «кредита» со стороны заемщика. К этому приему прибегали все ростовщики, о чем свидетельствуют многочисленные примеры из венецианских архивов.[302] Штраф мог составить от 60 до 100 процентов одолженной суммы. Так, вдова Гильома де Саржена, вторично вступившая в брак, но арендовавшая землю у своего сына, была вызвана в парламент орденом Храма и была обвинена в неуплате трех тысяч ливров, которые занял у ордена ее покойный муж. Однако суд отложил решение о взыскании, размер которого был также определен в три тысячи ливров.[303] Когда тамплиеры не принимали непосредственного участия в совершении финансовых операций, они могли выступать в качестве рекомендателей, свидетелей или заверителей: важная сделка подобного рода была заключена госпитальерами в Венеции в июне 1181 г. в присутствии дожа и двух братьев-тамплиеров.
Эркембальдо, брат ордена госпитеприимного дома св. Иоанна Иерусалимского, приор монастыря св. Эгидия в Венеции, по поручению, данному графом Раулем, а также Роже, магистром ордена госпитальеров, и при посредстве трех братьев-госпитальеров, приор которых из Богемии получил на хранение от Стефано Бароччи, настоятеля собора св. Марка, восемьдесят марок золотом и двести серебром. Эти средства были приняты в присутствии дожа, братьев-госпитальеров, а также братьев-тамплиеров, Энгельфреди и Мартина.
Этот текст неоспоримым образом подтверждает значимую роль госпитальеров в финансовой области, оставляя при этом впечатление, что орден Храма в этой сфере занимал первенствующее положение.[304]
Храмовники внесли свой вклад в развитие финансовых технологий (аккредитивы) и бухгалтерии. Например, благодаря записям кассовых журналов мы можем видеть, как функционировал парижский филиал, самый значительный на Западе. Утром брат X открывает одно из пяти или шести окошек банка; в кассовой книге он записывает число и свое имя; затем он подробно расписывает приходные операции, если это приходная касса, и дебет, если она расходная. Денежные суммы выплачивались реальными деньгами, которые, как известно, существуют в различных формах. Кассир записывал их в свою книгу в валюте расчета, т. е. в том виде денег, которые использовались в операциях. Вечером, закрывая кассу, он переводил все средства в монеты парижской чеканки.[305]
На Востоке орден Храма вел такую же кредитную политику. Одним из первых указаний на это являются ссуды, выданные Людовику VII во время Второго крестового похода. Дополнения к уставу, составленные во второй половине XII в., упоминают о ссудах как об обычной практике: магистр имел право по собственному решению предоставлять займы размером до тысячи безантов. Развитие кредитной деятельности ордена Храма в Сирии-Палестине по времени совпало с расцветом крупной международной торговли и притоком драгоценных металлов, в основном серебра, в латинские государства в 1160-е гг.[306] Возникает вопрос: откуда поступали деньги, которыми орден Храма располагал на Востоке? Существует два противоречащих друг другу объяснения.
Финансовые средства поступали с Запада, из «тыловых» коман-дорств, а это предполагает перемещение значительных средств.
Д. Меткалф сомневается в объемах этой «перекачки» денег и предлагает другую версию: в самой Сирии-Палестине орден Храма нашел значительные источники средств, поступавших от эксплуатации его владений в Святой земле, от пожертвований, сделанных пилигримами и крестоносцами в Иерусалиме, от дани, выкупов и военной добычи, захваченной у неверных, и, наконец, от собственно банковских операций. По мнению этого автора, главной причиной развития банковской деятельности ордена являлась прибыль, открывшая возможность получить дополнительный доход. С его точки зрения, «на Востоке богатство тамплиеров Святой земли следует оценивать в свете их социального и политического значения; а на Западе исходя из той роли, которую они там играли».[307]
Не преувеличивает ли Д. Меткалф размеры средств, находившихся в распоряжении ордена Храма в Иерусалиме? Добыча, дань и выкупы не были «улицей с односторонним движением». Можно даже полагать, что военно-политическая конъюнктура становилась все более неблагоприятной для латинских государств: им чаще приходилось платить выкупы и дани, чем получать.
С другой стороны, документы, по-видимому, доказывают, что на Востоке орден Храма не обладал головокружительными суммами и, для того чтобы предоставлять ссуды, ему самому приходилось брать в долг, в первую очередь у итальянских банкиров. Так, в апреле 1244 г. на Кипре Иоланта де Бурбон заняла у ордена Храма десять тысяч сирийских безантов, обещав выплатить равноценную сумму, или три тысячи семьсот пятьдесят турских ливров, парижскому дому ордена. Однако 12 мая нотариус в Лимассоле заверил обязательство ордена Храма уплатить итальянцам, к которым он вынужден был обратиться, чтобы раздобыть эти десять тысяч безантов, на ближайшей ярмарке в Ланьи (т. е. в январе). Таким образом, будучи далеки от того, чтобы соперничать, тамплиеры и итальянские банкиры дополняли друг друга. Итальянцы не всегда представляли себе финансовое положение своих клиентов на Святой земле; они искали гарантий от ордена, пользовавшегося превосходной репутацией. Вероятно, они предоставляли тамплиерам ссудный процент, когда те обращались к ним, чтобы удовлетворить запросы своего клиента. Во всяком случае, ясно, что орден Храма не мог действовать себе в убыток.[308]
302
304