Однако в конце столетия произошли изменения. Недавнее исследование показало, что в Лангедоке эта ересь, хотя и являвшаяся объектом яростной борьбы семьюдесятью годами ранее, не только не исчезла полностью, но даже привлекла на свою сторону несколько семей из крестоносной знати — тех самых баронов с севера, которые пришли вместе с Симоном де Монфором и осели на юге.[532] Если катарское влияние имело место, то его лучше объяснять тем, что орден Храма набирал людей в основном из среды мелкой и средней знати (см. указания в картулярии Дузана). В Лангедоке этот слой был тень восприимчив к учению катаров. Это могло сказаться на ордене Храма, но не только на нем: в этом вопросе, как и во многих других, я отказываюсь как-то особенно выделять орден Храма. Короче говоря, отдельные случаи ереси могли иметь место, но орден в целом еретическим не был. Даже Климент V так не думал.[533] Жак де Моле в своих показаниях, данных 28 ноября 1309 г., имел полное право защищать ортодоксальность ордена и торжественно подтвердитьсвою приверженность католической вере. Заблуждения тамшлиеров в вероучительных вопросах были связаны с образом действия, а не веры. Впрочем, последним аргументом в споре на тему, превратился ли орден Храма в религиозную секту, мог бы стать брат-тамплиер, умерший за свою веру подобно катарам или последователям Дольчино. Однако пятьдесят четыре храмовника, сожженные в 1310 г., Моле и Шарне умерли за католичество.[534]
Что касается идолопоклонства и почитания головы, то нижеследующая краткая история должна побудить нас к недоверию: Гильом д'Арабле, бывший королевский милостынщик, дал столь точное описание этой головы, что комиссия по расследованию потребовала взять под охрану имущество ордена в Париже, чтобы ее найти, — это оказался серебряный реликварий в виде головы![535]
Остаются связи с исламом, отрицать которые было бы бессмысленно. Два столетия войны с неверными на Востоке оставили свои следы. В своих владениях в Сирии-Палестине и Испании тамплиеры использовали мусульманскую рабочую силу, причем часто это были рабы. Они заключали соглашения на их счет, а стало быть, вынуждены были разработать дипломатию, приспособленную к обычаям мусульманского мира. Они содержали сеть тайных осведомителей (Гильом де Боже). И в этом опять не было ничего необычного: госпитальеры и местные бароны действовали точно так же.
Я уже показал то непонимание, которое люди Запада обнаруживали в вопросах восточной политики. Для них латиняне Святой земли были пособниками сарацин. Впоследствии даже некий ирландский тамплиер объяснил непопулярность ордена его взаимопониманием с мусульманами.[536] Показателен разговор, произошедший между Но-гаре и Моле 28 ноября 1309 г.: Ногаре…
сказал магистру, что в хрониках Сен-Дени говорится, что во времена Сала-дина, султана Вавилона, тогдашний магистр ордена и другие сановники означенного ордена оказывали почтение Саладину, а тот, узнав о великих бедах, которые названные тамплиеры в то время испытывали, публично сказал, что тамплиеры испытывают их потому, что занимались содомским грехом и поступали против своей веры и закона. Названный магистр был крайне ошеломлен этим и заявил, что до тех пор никогда не слышал ничего подобного, но прекрасно знает, что в то время, когда магистром названного ордена был брат Гильом де Боже, сам он, Жак, находившийся за морем, и многие другие братья монастыря названных тамплиеров, молодых и жаждущих сражаться, как это свойственно молодым рыцарям… роптали на вышепоименованного магистра, потому что во время перемирия с сарацинами.
заключенного покойным королем Англии, названный магистр показал свою покорность султану и снискал его милость. Но, в конце концов, названный брат Жак и другие из монастыря тамплиеров были довольны им, видя, что названный магистр не мог действовать иначе, так как в то время их орден держал в своей власти и охранял множество городов и крепостей на землях названного султана… и удержать их иным способом было невозможно… (р. 169–171).
Это очень интересный текст, поскольку здесь можно видеть всю пропасть, разделявшую латинян Востока и крестоносцев и заметную даже внутри самого ордена Храма. В нем шло постоянное обновление. Отметим злонамеренность Ногаре: в «Хрониках Сен-Дени» нет и намека на то, о чем он рассказывает.
Вполне понятно, каким образом обвинение сумело воспользоваться непопулярностью этих действий ордена, чтобы предположить наличие еще более тесной связи с исламом, если не тайного перехода в мусульманскую веру. Каких только рискованных умозаключений не родилось на этот счет! Я уже упоминал о проблеме, связанной с отношениями с сектой ассассинов и, шире, с отношениями между христианами и мусульманами. Я вернусь к ней только для того, чтобы уточнить, что все досужие вымыслы по поводу догматического «взаимовлияния» между тамплиерами и мусульманами не имеют под собой основания. Реакция Моле на измышления Ногаре подтверждает то, что нам и так хорошо известно: циркуляция людей в ордене была слишком быстрой, чтобы дать шанс хоть малейшему «взаимовлиянию». Этьен де Труа, принятый в орден в 1297 г., говорит в своих показаниях, что он присутствовал на капитуле в Париже (вероятно, около 1300 г.): «На этом капитуле было решено послать за море триста братьев».
Если у ордена Храма действительно были особые связи с исламом, то почему Саладин, Бейбарс, Калаун, аль-Ашраф неукоснительно приказывали убивать пленных тамплиеров и госпитальеров? Нет, тамплиеры были передовым отрядом христианского наступления на ислам, а не Троянским конем ислама в христианском мире.
Это обвинение не было новым. Парадоксальным образом, одним из первых его высказал император Фридрих II, хорошо известный своими дружескими отношениями с султаном и шокировавший даже мусульманский мир своими кощунствами в адрес христианства, когда отправился к Гробу Господню. Матвей Парижский, естественно, принялся распространять это обвинение в предательстве, запущенное Фридрихом II в связи с падением Газы в 1240 г. Ногаре не пришлось слишком долго искать свои аргументы.
Итак, виновен был орден или нет?
По отдельности ни одно обвинение, выдвинутое против ордена Храма, не является ложным. Мы с легкостью найдем тамплиера-содомита, тамплиера-корыстолюбца, тамплиера-насильника, тамплиера, который в припадке ярости произнес неосторожные слова о вере (вспомним о Рико Бономеле). Впрочем, многие статьи устава посвящены борьбе с этими проступками и нарушениями: этого достаточно, чтобы признать факт их существования. Обвинители ордена Храма ворвались в открытую дверь, которую могли выломать в какой угодно другой религиозной организации.
Отметим, впрочем, что чем дольше тянулось разбирательство, тем более преувеличенным становилось. В 1307 г. обвиняемые сознались в непристойных поцелуях в губы, пупок, копчик. В 1311 г. к этому списку был добавлен анус, промежность, половые органы. Вдобавок мы узнаем, что уже двадцать или тридцать лет, если не больше, о маленьких странностях ордена Храма известно всем: францисканец Этьен де Нери рассказывает, что в 1291 г. один из его предков приготовился к вступлению в орден Храма. Его родители и друзья потешались над ним: «Значит, завтра ты поцелуешь анус командора?».[537] Но в это уже не поверила даже папская комиссия.
532
534