Входит Таисья.
Вот она, слава богу, пришла, передаю трубку. (Передает трубку Таисье.) Зоя.
Таисья. В аптеку бегала. Укрепляем сосуды головного мозга... Кураре, но в миллидолях... Миллидо-оли... Абсолютно. Ну раз в аптеке продается... Абсолютно... Передали! Какая вы душенька! Честное слово, насяду на Шварца, чтобы выбил вам премию. "Карнавал" в этом году уже занят, а на будущий... Не скромничайте, ваши стихи ужалили меня. Не помню уже, в каком журнале, открыла и - ужалили. Так нам Щельцову звонить не надо?.. Сказал, что сам позвонит? Да что вы? Знаете, грустно: живем в одном городе и не видимся... Почему со Щельцовым - с вами. И со Щельцовым в конце концов тоже, почему нет?.. Спасибо... Конечно... Еще бы. (Кладет трубку.) Спасибо, абсолютно, еще бы, конечно, так точно, так далее. Я человек суеверный, но гос - тьфу-тьфу-тьфу, где тут по дереву постучать,- наша. За неполных полдня - учись!
Шварц. Суеверие - пагубно. Суеверие и сквернословие. Пагубны. "Пагубны", пьеса для саксофона.
Таисья. Прими таблетку. И я, знаешь что, на углу тебе порнушку купила. (Достает кассету; пока вставляет ее и переключает телевизор, Шварц перематывает ленту магнитофона.)
Шварц (садясь перед телевизором). Роскошь - пагуба телу, разврат - душе. Па-а, гу-гу-гу, ба-ба-гу, ба-ба.
В том, что оба делают, глядя на экран, и как реагируют на фильм, главное полная отчужденность от него. Разумеется, в зал не должно доноситься и никаких звуков с экрана.
Что-то это мне напоминает. Что-то вроде замедленной съемки. Созревание моркови и томатов. Смотри, смотри, исполины входят к дочерям человеческим. Колыхание штор. В ритме млекопитающих. Рекламный ролик.
Таисья. Подожди, так это и не порно. Подсунули, паскуды. Пойду верну... Или порно, как тебе кажется?
Шварц. А думаешь, созревание моркови и томатов - не порно? Подглядыванье же. Японская оптика. Ты посмотри через микроскоп "Ямаха" на штору, посмотри. Там такое увидишь!
Таисья. Нет, порно... Тебе эта нравится?
Шварц. Где-то я ее видел. В сберкассе, что ли?
Таисья. А что ты думаешь: им же копейки платят.
Шварц. Этот - Багров в молодости.
Таисья. Багров был такой брутальный?
Шварц. Нет, изящный. Шейным платком похож. И глубокой, увы, бездуховностью.
Таисья. Не может развязать.
Шварц. Символ внутренней борьбы. Этот платочек еще себя покажет.
В час сладостного бесчинства.
Таисья. Ты веришь, что у Цветаевой с этой, как ее, что-то было?
Шварц. С Парнок? Не верю. Я у пионервожатой спрашивал. Она сказала: Валерий, такого не может быть.
Таисья. Ахматова ничего не говорила?
Шварц. Я Ахматову в глаза не видел.
Таисья. Шварц! Ты что?
Шварц. Девяносто девять - сто. Багров видел. И мне рассказывал.
Таисья. А ты?!
Шварц. Гляди. Я же говорил. Эта из сберкассы помогает. Развязала... Я?
Я рассказываю лучше Багрова.
Таисья. Что?
Шварц. Всё... Это не порно. Мелодрама. Подсунули, ты права... Не волнуйся: Пастернака видел, не вру. Созревание моркови и пастернака, замедленная съемка.
Таисья. Совсем не разговаривают. Ты со мной разговаривал.
Шварц. Я всегда разговариваю.
Телефонный звонок.
Таисья. Совсем ты охладел ко мне, Шварц.
Шварц (отвлеченно). Я? К тебе? Нет, все-таки порно. Я к тебе не охладел. (Похлопывает Таисью по бокам.) Не охладел, но, как бы сказать, и не пылаю. Ты права.
Таисья (не отрываясь от экрана, поднимает трубку). Умелин? Шварца нет дома, но оставил распоряжения. С вами все в порядке, можете открывать счет в сбербанке... (Постепенно, от фразы к фразе, ее голос становится ниже.) Сказал, что вы многогранно одаренная... Почему в женском роде? Потому что натура. Многогранная. С одной стороны, глубокие традиции русской классики, с другой вневременность, отказ от диалога с историей... Именно этими словами. Сказал, что в вас сошлись Инь и Янь, экстраверт и интраверт, мужчина и женщина. Выпуклость и округлость, мускул и мякоть. Кость и тина. Бас и со-прано. Верх и низ, он имеет в виду - рацио и инстинкт. Вы сейчас не смотрите телевизор?.. Не важно, специальная программа... Так говорил Шварц. Он даже был в растерянности, все спрашивал: кто такой Умелин? А вы что скажете, Умелин? Кто вы в конце концов? Сами-то как считаете? Бас или сопрано? Кость или тина? Мускул-мякоть или выпуклость-округлость? Отвечайте. Я обращаюсь к вам, как женщина и мужчина к женщине и мужчине. Вы верите, что у Цветаевой было с этой?.. С Парнок, да-да, верите?
Шварц выключает телевизор.
С удовольствием... Ваши стихи входят в меня, как горячий нож в масло... Давайте... На вручении премии "Карнавал"?.. (Холодно.) Инкогнито так инкогнито, я сама против амикошонства. До "Карнавала". (Опускает трубку.) Из молодых да ранний. Ранняя. Подумаешь - журнальная фаворитка, всех дел-то. Ты сочини-ка такое, чтобы все, кроме психованных девиц, от тебя отвернулись и чтобы никому было не разжевать...
Шварц. Прожевать.
Таисья. Я говорю, не разжевать для читателей - что это ты сочинил. Правильно? И тогда звони к Шварцам.
Шварц. Ты че-то как-то это. Вдохновилась.
Таисья (после паузы, во время которой может даже возвратиться к глажке). Ты насчет Ахматовой так сказал?
Шварц. Уже и не знаю. Иногда - вроде видел, в другой раз - никогда, а в третий - пустота, и всё.
Таисья. Что же делать? Ты же историческое лицо. В конце концов лира.
Шварц. В том-то и дело. И спросить не у кого. Только если спиритически. Я умею.
Таисья. У Андрея Белого научился?
Шварц. У заместителя далай-ламы по духовным связям. (Начинает задергивать шторы.) Симпатичный парень (показывает раскосость), тридцати нет, чакры продуты, карма блестит, эгрегер разогрет немыслимо.
Таисья. Ты всерьез? Не боишься? Ты же крещеный, Шварц!
Шварц. Вот именно: не я крещеный, а я крещеный Шварц.
Таисья задергивает шторы на другом окне, Шварц ставит на стол и зажигает свечу, комната погружается в сумрак, подсвечены только лица и соединенные руки; и еще горит красным глазок магнитофона.
На змею помножен лебедь.
Трижды три выходит девять.
Три нужны, но хватит двух,
чтобы в воздух выпал дух.
Рот ко рту и руку в руку,
духа выдохнем друг другу.
К суше, водный дух, причаль,
дух воздушный, отвечай.
Голос (судя по всему, Шварца, искаженный записью на магнитофонную ленту, с завываниями). Кого - вам?
Шварц (Таисье). Кого? Ахматову опасно. Вдруг скажет: не знаю такого - мне будет неприятно. (В сторону голоса.) Кто поблизости.
Голос. Я - Эдуард - Багрицкий.
Шварц. Эдуард, чем докажешь?
Голос. Пе-ейте, коты-ы - ваше пи-иво - пропа-ахшее - по-отом и спе-ермой.
Шварц. Эдуард, видел я когда-нибудь Анну Всея Руси или не видел?
Голос. Таис-с-сья! Не сжива-ай со света Шва-арца! Не жги-и его табле-етками, поняла? Ты, Таська, его угро-обить хочешь, отравить, а ты без
Шва-арца - но-оль без па-альца! Поняла?
Таисья встает, распахивает шторы, задувает свечу.
Таис-с-сья! Но-оль без па-альца, це-ентнер са-альца.
Вмешивается невнятное бормотание телевизора.
Шварц (магнитофонным голосом). А зря-а ты, Таис-сья. (Обычным.) Буду тебе являться - отравленный - (магнитофонным) и души-и-ить.
Телефонный звонок.
Таисья (берет трубку). Отец Парфений! Как вы вовремя!.. Конечно, не дозвониться: нашего раба Божия на премию выдвинули... Потому и звоните?.. Молебен о ниспослании благ видимых и невидимых? Ну вы сами с ним договоритесь. Отец Парфений, а спиритизм, если в шутку, грех?.. Вы шутите. (Шварцу.) Говорит, не только не грех, а добродетель. Посмеяние блуда бесовского... Да... Да... Все... Все... Все - учить, учиться - никто. Абсолютно... Бегают по-козлиному по улицам, да, да... Как-то все не решусь. Вы бы лучше сами с ним, а?.. Передаю. Благословите, отец Парфений. (Передает трубку Шварцу.)