Женщины еще и не думали вставать. Митя поскребся в одну дверь, Генка — в другую. «Да, — сказал сонный голос. — Войдите, открыто». Митя толкнул дверь и оцепенел от бросившейся в глаза белизны простыней и рассыпавшихся по подушкам волос. В комнате стоял неистребимый запах духов.
— Чего тебе? — Женщина приподнялась на кровати, показывая темное от загара плечо с белой полоской от бретельки.
— Извините, меня замполит послал. Леонид Ильич умер. У вас нету черной ленты?
— Слышь, девки! — крикнула женщина. — Брежнев умер.
На кроватях заворочались. Митя старался смотреть в окно, на унылое, затянутое тучами небо, выглядывающее из-за крыши офицерского модуля.
— Хватит заливать-то, дай поспать.
— Так что, умер, что ли?
Митя улыбнулся, мотнул головой:
— Наши передавали по радио.
Дверь скрипнула. В комнату неслышно вполз Генка.
— Разрешите? — покачал головой. — Нет черной ленты?
— Вряд ли есть. Мы ведь никого хоронить не собирались, — женщина села на кровати. — Отвернитесь, я встану.
Она прошлепала босыми ногами, зашуршала бельем. Генка подмигнул Мите: «Классно, да?»
— Разве что это, — женщина держала в руках черную комбинацию. — Из нее можно ленту нарезать.
— Надо с замполитом посоветоваться, — деловито сказал Генка. — Сщас приду, — и шмыгнул за дверь.
— Садись, в ногах правды нет, — теперь женщина была в цветастом халатике. Она сидела на кровати, перебирала в руках комбинацию с ажурными оборками и почесывалась.
— Долго тебе до дома?
— Год остался.
— А, — женщина больше ни о чем не спрашивала и только смотрела на стену, увешанную фотографиями детей.
Генка всунул голову:
— Замполит спрашивает, нету ли у вас еще чего-нибудь, пусть не черного цвета.
— Нету, ничего нету, — раздраженно ответила женщина. — Берите что дают, — и швырнула комбинацию.
Генка вышел из модуля и захохотал. Он сгибался пополам и шатался как пьяный: «Комбинацию на боевое знамя полка — ха, ха, ха! Ой, не могу, они бы еще трусы дали! Ха-ха!» Митя тоже засмеялся, но когда они дошли до штаба, лица у обоих были скорбные и непроницаемые.
«У них ничего нет, товарищ майор. — Генка развернул комбинацию. — Вот только». Замполит выхватил у Генки комбинацию и разорвал ее: «Я этим сучкам еще припомню!»
Траурные ленты сделали из простыней: нарезали на полосы и покрасили черной краской.
Пока шел митинг, Митя с Генкой прятались в штабе и курили. Небеса прохудились, зарядила такая мелочь, что до конца зимы не вытечет — стой на плацу и жди, пока твой бушлат не станет пудовым от мокроты.
— Ладно, Димос, ты не обижайся. Пойдем лучше сходим ночью, железо сдадим на кишмишовку, поминки устроим.
— Пойдем, — согласился Митя. — Только, если попадемся, нам больше в штабе не работать.
— Ерунда, — отмахнулся Генка. — Артур все два года деньги делал, и ничего, не попался. Уехал с первой отправкой и увез в тюбике с зубной пастой пятьсот чеков.
— Да ну?
— Конечно, у меня на глазах пять сотен в полиэтилен запаивал. Ас! Не то что твой чмошный Базиль, даже аккумулятор продать не смог.
Митя изумленно смотрел на Генку.
— И ты мне ничего не сказал.
— Артур не велел. Мало ли, трекнешь языком, и отберут при шмоне. Если хочешь, будем вместе ходить. За год заработаешь побольше Артура, домой приедешь — японскую аппаратуру купишь или на рваные обменяешь где-нибудь в Мурманске, а там и до машины недалеко.
— Хорошо, давай рискнем. — «Может, все еще получится. Артур с Генкой сколько раз к забору ходили и ни разу не попались. Ну, Артур-тихоня, выдавливает себе из тюбика чеки и в ус не дует!»
После отбоя они закрыли кабинет, вылезли из окна и отправились в соседний полк на промысел.
Они облазили все строительные объекты соседей, благо часовых было не видать, но попадалось все неподъемное или приваренное железо, которое отодрать руками невозможно. Пробирал ночной холод, к которому примешивалась нервная дрожь, и вообще хотелось поскорей в теплую комнату, на стол, под бушлат с головой. Митя собрался уже было сказать об этом Генке, как споткнулся о что-то звонкое. Посветили спичкой. На земле аккуратными стопками лежали металлические уголки.
«Хватай, тащи!» — горячо прошептал Генка, наклоняясь над уголками. Они взвалили на плечи сколько могли и понесли. Шли быстро, и длинные уголки покачивались и звенели при ходьбе, больно вдавливаясь в плечо.
Они благополучно выбрались с территории артполка и зашагали к забору. Около продовольственного склада Генка остановился и прислушался. Было тихо, только бешено колотилось сердце.