— Они же не умеют работать, Уоррен! — воскликнул Виктор. — Будут ошибаться и творить полнейшую ерунду! На выходе будет сплошной брак! Завод разорится!
— Кто-то из старых работников всё равно останется, — пожал его собеседник плечами. — Помогут, обучат. А там и сами научатся. Люди-то, не глупее меня с тобой. Не наши только, вот и всё отличие. А тебе я говорю: оставайся, ибо другое место не найдёшь. Везде сейчас так! Разве что всё бросать и уезжать куда-нибудь в Бристоль или Кардифф.
Виктор поморщился. Это были те ещё помойки. К тому же, от одной лишь мысли о переезде у него сводило скулы. На это нужны деньги. Сейчас наступили такие времена, когда даже выйти на улицу уже требует денег: проезд, обед, покупка сигарет…
А потому мужчина не остался. О чём в дальнейшем успел неоднократно пожалеть, ибо теперь, в лучшем случае, перебивался случайными заработками. А чтобы забыться от тяжёлой и нищей жизни, всё чаще искал утешение на дне бутылки. Ровно как и сейчас.
Но сегодня кое-что изменилось. К нему пришло «оно»… Поначалу принятое за рой каких-то муж или шершней, а потом собравшееся в человеческий силуэт.
Поскользнувшись на грязной, «вечной» луже, Виктор едва не упал, но смог удержать равновесие, а потом бессмысленно застыл, вперив свой взгляд в полупустую бутылку дешёвой выпивки, которую продолжал удерживать в руках. Всё это время он бежал вместе с ней, не в силах отпустить её, чтобы облегчить свой путь. Даже подсознательно не возникало ни малейшего подобного желания. Более того, Виктор берёг её, прижимая к себе, чтобы даже случайно не разбить.
Мгновения летели, но вот оцепенение пропало и мужчина, со злобным криком, бросил бутылку о стену ближайшего дома, которые стояли так близко, будто бы желали окончательно прилипнуть друг к другу и полностью поглотить эту узкую тропинку между ними. На стене дома образовалось мокрое, липкое пятно, по земле застучали осколки стекла.
Период злости окончился, но Виктор не спешил убегать дальше. Он выплеснул свой гнев и страх, а теперь прислушивался к чему-то. Секунды шли и вот, его лицо страшно побледнело, а движения замерли. Правда ненадолго. Развернувшись, мужчина помчался со всей доступной мочи, более не обращая внимание ни на что. Падал, поднимался и снова бежал.
Что он услышал? Стрёкот.
В какой-то момент Виктор сорвал грубую кожу на своих руках, порезав её о камни, во время очередного падения. Грязь смешалась с кровью, оставляя едва заметные в ночи следы.
Следы, на которые моментально сели достаточно крупные насекомые, шевеля тонкими лапками и собственными крыльями.
Крик никак не мог вырваться из его рта. Виктор одновременно и хотел позвать кого-то на помощь, и боялся, что тем самым привлечёт лишь ещё больше неприятностей. Ныне, весной тридцать девятого, в трущобах столицы, было опасно кричать. Такие люди жили не долго. А он, успевший начать вести полубродяжнический образ жизни, был прекрасно осведомлён о современных реалиях.
Что может значить некий мистический «ужас», который, быть может, и вовсе был вызван его пьяными галлюцинациями, по сравнению с самыми настоящими бандитами? «Бритвы» недавно снова отлавливали людей, более мелкие банды тоже не гнушались подобной забавы, ибо всегда были нужны самые разные представители общества, даже такие маргиналы, как сам Виктор.
Чем грозит эта поимка? Как поговаривал Донни, его собутыльник, таких отправляют работать на наркоплантации — выращивать разную дрянь, которую потом продают здесь же, в Англии. И работа эта тяжёлая, словно каторга, а в качестве платы выступает миска вонючей баланды раз в день. Само собой, что долго никто не проживает, но никому это и не нужно, ведь на улицах так много новых бедняков, которых никто и не хватится!
— Почему они не ловят этих ублюдочных мигрантов, а выискивают честных англичан?! — яростно выкрикнул мужчина, ударив кулаком по каменной стене ближайшего дома.
Да уж, трущобы никогда не были безопасным местом. Даже сам Виктор, хоть и проживал в них всего третий месяц, успел это уяснить. Вот и сейчас, появился этот… монстр.
Сколько длился его бег? Проулок за проулком скрывались за спиной мужчины, который пытался найти хоть кого-то ещё. Другого человека, на которого можно вывести тот страх и ужас, что неотрывно преследовал его.
Силуэт, состоящий из чёрный, больших, стрекочущих тварей.
И никого не находил.
— Вижу… — едва слышно просипел он, заметив фонари главной улицы. Виктор был уже близко, находясь в полной уверенности, что там его никто не посмеет тронуть. Может, разве что, бобби. Но от мысли о них, бывший рабочий едва не рассмеялся. Что ему эта полиция? Он с радостью посидит пару дней в камере!