Они замолчали.
Но по прошествии десяти минут обстановка и чудесная погода всё же смогли сгладить негативные ощущения. Отчего Деметрия вновь заговорила на прежнюю тему.
— А что ещё я думаю, — вытягивается в кресле, — юный Вольфганг явно не так прост. Уж точно не маглорождённый! Чувствуются корни чего-то сильного. Нашего мира. Да и внешность! Красавчик же, — она облизывает губы, — будь я одинокой вдовушкой, явно бы задумалась… — переводит взгляд на мужа и начинает хохотать.
— Ну тебя, — отмахивается Оттилд.
— Ладно-ладно, — Деметрия целует его в щёку, — я же шучу. А если серьёзно, — легонько касается пальцами губ, — кого-то он мне всё же напоминает… помнишь, в Италии, когда мы пару лет назад были на праздновании Феррагосто в Министерстве, там был приглашённый немец? Такой статный блондин, от которого, наверное, протекли все эти расфуфыренные сучки?
— Милая… — прикрывает мужчина глаза, — да, помню его. Барон… эм-м, что-то там с «фон».
— Неважно, — быстро продолжает его супруга, — тебе не кажется, что их черты лица буквально один в один?
— Хм, — задумался Оттилд, — какое-то сходство, безусловно, есть… Но так можно много кого приплести.
— Нельзя, — резко произносит она, — я практически уверена, что они родственники. Тот немец также был сильным магом, а ещё у него было четверо детей, которые — вот так поворот — не жили в Германии!
— Откуда ты всё это знаешь? — хмурится мужчина, — ты же говорила, что даже не общалась с ним? А потом… мы не дождались конца праздника, ведь ты заволокла меня в гостевые комнаты на шестом этаже, и…
— Всё не так! — громко воскликнула женщина, — а про барона мне потом подруги рассказывали. И вообще, не переводи тему.
— И это я её, оказывается, перевожу, — приподнимает он голову, рассматривая облака.
Супруга мягко улыбается и кладёт на его колени свои ноги, разувшись под столиком. Мужчина сразу обхватывает их сильными пальцами, начиная поглаживать и сжимать.
— Да, — довольно улыбается она, — вот так…
— Так что там с четырьмя детьми этого немца? — уточняет Оттилд через пару минут.
— М-м? — приоткрывает глаза расслабившаяся женщина, — ах да, тот барончик. Поговаривали, что он, из-за тяжёлой и неопределённой ситуации на родине, отправил их по разным странам: США, СССР, Англия и Испания. Чтобы род не прервался и кто-то точно смог выжить.
— Что за глупость?! — аж прервался мужчина, — как можно так безответственно поступать с собственными детьми?
— Право сильного и всё в таком духе, — слегка разочарованно убрала волшебница свои ножки с колен мужа, который отвлёкся и перестал уделять им внимание, — вроде бы они должны сами всё отыскать. Либо там будут какие-то подсказки, — она протяжно зевнула, — какая разница? В общем, если это его родственник, то мальчик, вдобавок к остальным своим качествам, ещё и крайне перспективен. И чистокровен. Давай его захомутаем!
— Аха-ха-ха! — рассмеялся Оттилд, да так, что аж слёзы брызнули из глаз.
— Душа моя, — наконец смог выговорить он, — как ты себе это представляешь? Я не спорю, что наша дочка явно испытывает к нему чувства, но сам парень может относиться к ней как к простому другу. К тому же в этом возрасте девочки не всегда воспринимаются… по-другому.
— А сам-то во сколько ко мне полез, а? — усмехнулась женщина, — впрочем, ладно. Может, мы немного поспособствуем их… сближению? Атмосфера, романтичные прогулки под луной, а ещё и знание о том, что, кроме домовиков, никого нет во всём доме…
— Ты же сама говорила, что для «этого самого» ещё рано, — хмыкает мужчина.
— Пошляк, — стреляет в него глазами, — всё бы о «том самом» думать. Я же про другое!
— Ну хорошо, — сдаётся Оттилд, наблюдая, как ветер вновь подхватывает разную мелочёвку на столе, включая волосы его супруги, что красиво заколыхались. — Тогда ты… — улыбается он, — обеспечь им правильную, — делает акцент на последнее слово, — обстановку.
***
Я рисовал картину. Точнее — портрет. Рисовал впервые в жизни, действуя наобум, смешивая краски так, как подсказывает мой тренированный разум, но… магия. Магия щедро насыщала всё полотно, заставляя его приобретать немного лучший, чем я делаю это вручную, вид.
— Как получается? — взволнованно спрашивает моя модель.
— Говорил же тебе, — цокаю на девочку, — что портреты рисуются с обнажённой натуры…
— Я тебе дам обнажённую! — кинули в меня подушкой.
— Эй-эй! Художника обижать нельзя, — притворно строго грожу пальцем, — рано ещё смотреть, только начал же. Ведь меньше часа прошло…