— Иван! — орал тучный, одышливый кухеншрейбер, для которого все русские были «Иванами». — Иван! Комм шнель, приносить слифки. Собачий барин приходиль! — И каждый раз громко хохотал над своей шуткой.
Ни один мускул не дергался при этом на гладком породистом лице бывшего стольника. Он спокойно дожидался, когда дежурный мундкох принесет сливки. Аккуратно, припасенной заранее ложечкой, пробовал, не скисшие ли. Собачке в наряде были указаны «сливки молочныя свежие». После чего так же невозмутимо расписывался в расходной ведомости о полученном припасе и, не говоря ни слова, уходил. Раньше он, бывало, шутил, перебрасывался дворцовыми новостями и с толстым кухеншрейбером, и с мундкохами. Раньше, пока не прозвучала в первый раз кличка «собачьего барина». С той поры Волконский на кухне молчал.
Так же молча нынче на празднике бывший камергер встанет в конце галереи в шеренге шутов и будет стоять недвижно, величественный, как мажордом, со свиным пузырем на палке. Проходя мимо, придворные станут шутить по его поводу, задирать его, как дети — легкомысленные и жестокие, не задумываясь ни о чем. К чему думать — особенно в праздники...
6
Прибавление. О ДУРАКАХ НАПУСКНЫХ
И ДУРАКАХ НАТУРАЛЬНЫХ,
СИРЕЧЬ О ШУТАХ
И ПРИЖИВАЛЬЦАХ ПРИ ДВОРЕ
Обычай держать при себе дураков для потехи родился очень давно. В феодальные времена каждый барон в свободное от грабежей, войн и турниров время, за неумением заняться лучшим, развлекался с шутами. В наши дни шуты-шестерки существуют в армии, в местах заключения и еще, как ни странно, в коридорах власти, при начальниках. Анекдоты, услуги сомнительного свойства, наушничество — все тот же арсенал средневекового шутовства. И вряд ли стоит искать благородство как среди господ, находящих удовольствие в глумлении над нижестоящим человеком, так и среди тех, кто из дурачества своего делает профессию. Чувство самоуважения — показатель культуры и воспитания не только одного отдельно взятого человека, но и всего общества.
Одно из ранних упоминаний о шутах в России нашел я у Михаила Ивановича Семевского, замечательного историка прошлого века. Касалось оно эпохи Грозного. В ту пору при дворе царя служил в шутах князь Осип Гвоздев. И как-то раз, недовольный его шутками, вылил Иван Васильевич на голову шута полную миску горячих щей. Несчастный «смехотворец» без памяти кинулся прочь, да налетел на самого царя. И тот в сердцах ударил его ножом. Обливаясь кровью, упал Осип тут же возле обеденного стола и скоро затих. Иоанн велел позвать доктора Арнольда...
— Исцели слугу мово доброго, — сказал царь иноземному лекарю. — Я поиграл с ним неоглядчиво...
— Так уж неоглядчиво, государь, — ответил тот, — что разве только Господь Бог да твое царское величество смогут воскресить умершего. В нем ведь и дыхания уж нет...
Махнул царь рукой, назвал умершего князя-шута псом и велел убрать падаль. Обед продолжался...
Жаловал шутовскую потеху и Петр Великий. Разные у него были «дураки». Одни шли своею охотою, другие приговаривались к шутовству в наказание. Для дворян фиглярство при дворе было службой. Пусть не слишком почетной, но «ближней», государевой. В «Записках майора артиллерии Михаила Васильевича Данилова», жившего в 1722—1771 годах, есть такие строки: «...многия за счастье почитали быть у знатных людей в держальниках, приживальцах и шутах». Почему?..
Попробуем разобраться в этом на примере знаменитого петровского шута Ивана Балакирева.
Иван Александрович Балакирев происходил из старинного рода русских дворян, служивших еще в XVI веке «стольниками у крюка». Однако, с юности не имея желания ни к службе, первейшей обязанности дворянина, ни к учебе, «...отбывая от службы и от инженернаго учения принял на себя шутовство и чрез то Вилимом Монсом добился ко Двору Его Императорскаго Величества...». Значит — сам, по душевной склонности. Впрочем, такое ли это редкостное явление в нашей жизни? Желание дурачиться, менять маски, лицедействовать в угоду другим, перевоплощаться в иные образы, гаерствовать — довольно широко распространенная, как мне кажется, черта характера многих людей, нечто вроде духовной проституции, склад, стереотип натуры. Ранее из них выходили скоморохи и шуты. Ныне многие идут в актеры и политики, становятся знамениты.