Талантливый, скромный, застенчивый человек, Саша Михайлов защищался от жизненных невзгод иронией (совсем как немецкие романтики). Чистая душа его искала высшую истину.
Не могу удержаться, чтобы не привести здесь же слово о Лосеве, произнесенное Сергеем Аверинцевым, и тоже во время съемок фильма «Лосевские беседы»[363]:
— Первое, что чувствовал человек, навстречу которому из своей комнаты выходил Алексей Федорович, первое, что чувствует читатель, когда раскрывает его книги, — это то, что мы встречаемся с некой силой. У Алексея Федоровича в высокой степени было это качество силы.
Я предпочел бы не ограничивать, не уточнять понятие силы, не говорить ни о силе интеллекта, хотя таковая, конечно, была; ни о силе характера, хотя таковая также в высшей степени была…
И телесная сила Алексея Федоровича была для нас очевидной; как иначе вести такую жизнь и оставаться работоспособным в таком истинно легендарном возрасте. Для этого надо было иметь от природы еще и не легко поддающееся ударам судьбы тело и жизненную энергию.
— А как-то еще более развернуто содержание этой жизненной мощи, отваги, устойчивости, которые вы в совокупности назвали силой, не попытаетесь раскрыть?
После паузы С. С. Аверинцев отвечает:
— Но вот — сила. Очень таинственная вещь. Сила не сводима ни к силе ума, ни к силе воли, ни тем более к телесной силе. Это скорее что-то вроде сана, который кто-то от природы имеет, а кто-то не имеет. Сила, которая проявляется в человеке, подобна силам природы. Причем не всегда, — не гарантировано, что она будет небезопасной.
Переживание встречи с силой — всегда довольно трудное переживание. Настоящая сила — не невинная вещь. Но вот саму эту силу дает Бог, дает природа. Она либо у человека есть, либо ее в человеке нет.
Ее можно не всегда употребить на благо. Но чего нельзя, чего никому не дано — это подделать, имитировать силу. Мы чувствуем ее сразу же: дано этому человеку говорить с властью или он просто разыгрывает перед нами зрелище. Но его, зрелище, опытный глаз легко сможет различить.
Помню, как слушал один из последних докладов Алексея Федоровича рядом с одним очень хорошим сообщением одного из лучших наших исследователей. Мне было обидно, как мало слушали того, второго докладчика. Все были под впечатлением от выступления Лосева. Но потом я понял, что это не просто действие имени, известности, знаменитости…
Если бы никто из присутствующих никогда не слышал о Лосеве, может быть, тогда присутствующие были бы возмущены и даже скандализированы ситуацией… Они обязательно бы насторожились, стали бы внимательно слушать. Даже полудремавшие — сразу бы проснулись и оживились, потому что воздействие силы, прорыв силы — это как непреодолимое воздействие стихии.
Алексей Федорович был человеком, который говорил и писал о самых абстрактных материях, как о кровном деле, где мыслимы интонации горя, радости, смертельной обиды, задора и так далее. Впрочем, он настаивал на том, что самые отвлеченные понятия, это в конечном счете самое духовно-конкретное, что мы имеем.
В нем была колоссальная опытность в делах отвлеченной мысли, да и в жизненных делах.
И наряду с этим в нем проявлялись резвость и жизненная сила, реакции, которые присущи нам обычно в отрочестве. Взрослый человек их обычно теряет. У Алексея Федоровича все это было именно так, в целостном единстве.
— Сергей Сергеевич, а бывали ли между вами споры, разница взглядов в подходах к тем или иным явлениям бытия, в трактовке сущностных понятий?
— Вспоминается следующее. Я только что написал для четвертого тома «Философской энциклопедии» статью под названием «Православие». Чуть ли не первую мою статью на такие сюжеты… Или уж во всяком случае — первую для печати. Да, увы, она готовилась к печати. И была написана таким языком, чтобы возможно меньшее число людей могло понять, что там говорится. Это — стало быть — 1960-е годы…
Алексей Федорович очень оживился. Наш разговор кипел до часа ночи или до половины второго, затем я все-таки ужаснулся, что отнимаю силы, ночные часы у человека столь преклонного возраста, и почтительно распрощался. Но затем сначала из прихожей, потом уже с лестницы услышал его требовательный голос:
«Сергей! Вернись! А ты читал такую-то статью?
Сергей! А ты внимательно прочитал Флоренского?»
Так повторялось несколько раз. Я возвращался, садился за стол, и беседа продолжалась… Мы расставались глубокой ночью. И если бы не энергичное вмешательство Азы Алибековны, разговор грозил продлиться, может быть, до рассвета…
363
Публикация в журнале «Студенческий меридиан». 2005, март. Беседа главного редактора журнала Ю. А. Ростовцева с С. Аверинцевым «О силе А. Ф. Лосева».