А. Г. отреагировал быстро и собрал совещание редакции на дому у А. Ф. Лосева, прямо в его кабинете, вместе со своими сотрудниками, Наумом Ландой, Юрием Поповым и Ренатой. Со своей стороны Павел Васильевич сам добрался до Лосева и просил его содействия как философа, лично знавшего о. Павла, знатока его трудов и человека объективного. Так неожиданно в наш дом вошел впервые внук великого деда. А внук — человек ученый, планетолог, занимается геологией планет, небесных тел, да еще палеонтологией земли (она ведь тоже планета). Как хорошо — небесные выси и земная глубь. Сам же — невероятно экспансивен, живой ум, острый взгляд, непримиримость к противникам, сражения — его среда, но и детскость забавная: марки собирает — тоже страсть.
Меня в кабинет не позвали; рядом, в столовой, готовила чай, но в кабинете, судя по громким голосам, настоящая драма в нескольких актах или судебное разбирательство. Все по правилам: вступительное слово главного, А. Г., выслушивание сторон — Павла и Ренаты, прокурор и защитник — Наум и Юрий. А потом А. Ф. с лекцией об о. Павле — требует не лгать, не скрывать его сана священника, ясно представить дело, которому он отдал жизнь. Ренату А. Ф. не бранит — тема новая, она сделала, что могла, но пусть ей помогут переделать статью А. Г. и Ланда. Да, чтобы прислали еще раз на проверку (Лосев любит до конца доводить дело, любит точность). И что же? Том V ФЭ вышел со статьей, большой, обстоятельной об о. Павле, скромно подписанной инициалами Р. Г.[379]
Так, благодаря философской коллизии мы с Алексеем Федоровичем не только познакомились, но и подружились с Павлом Флоренским-младшим. Он в свою очередь прислал к Алексею Федоровичу Танечку Шутову читать по-французски все, что требуется для продолжения ИАЭ. Она умно и, как всегда, изящно выполняла свою миссию[380]. А потом Павел вместе с Юрием Ростовцевым провели замечательную беседу об о. Павле Флоренском[381], а сам Павел одаривал нас не только прелестными сверкающими камешками (собирал в экспедициях, причем выезжал и в окрестности Владикавказа, в горные ущелья, куда однажды с собой прихватил маленькую Леночку Тахо-Годи), но и пополнил лосевский архив важными документами[382].
Как, однако, все связано в одну цепочку — и ведь ни одно звено не выкинешь: философская энциклопедия, статья о Флоренском, Рената Гальцева, жалоба Павла-внука, помощь Лосева и, главное, — благодетельная роль мудрого А. Г. Спиркина. Без него цепь эта не замкнулась бы.
Нынешние молодые люди плохо себе представляют, как тяжело приходилось издавать не только книги, но даже и обычные статьи, вообще все, что несло на себе отпечаток собственной мысли. Это теперь (пишу в 2007 году) печатают, что угодно, но настоящего мало, а всякого хлама, о котором и не вспомнят, пожалуйста, особенно за свои деньги — развращает. Да, сюда бы уэллсовскую машину времени, да перенести всех критиков Флоренского или Лосева в цветущие годы советской власти. Что бы они запели? Думаю, что стали бы самыми настоящими прислужниками властей предержащих. Уж не стали бы бороться за статью об о. Павле Флоренском для «Философской энциклопедии». Уж на что как будто благожелательна к Лосеву была дирекция издательства «Искусство», а вот зав редакцией эстетики Ваче Самвелович Григорян так и не дал возможность Алексею Федоровичу получить в руки VII том ИАЭ. Только за день до кончины подержал А. Ф. первую книгу VII тома. Сколько раз напоминала Галина Даниловна Белова, торопила с изданием. А тот все свое: «Да зачем торопиться, старик и так скоро помрет». Также и к выдающемуся польскому эстетику В. Татаркевичу все с теми же словами: «Зачем торопиться. Скоро помрет старик». А Татаркевич не собирался умирать (его труды молодой Лосев читал еще в годы революции). Хотя и было ему чуть ли не девяносто (родился в 1886 году), но приехал из Польши в Москву и заставил поторопиться. Правда, издали его большой труд в одном томе, да еще в усеченном виде. А ведь Владислав Татаркевич — европейская величина[383].
379
См. публикации П. В. Флоренского в сб.: Мысль и жизнь. К 100-летию со дня рождения А. Ф. Лосева. Уфа, 1993. С. 40–50; а также: София. Альманах. Вып. 1. Уфа, 2005. С. 42–46.
380
См. публикацию:
382
См. тот же сборник «Контекст». С. 13–17. Следует сказать, что Павел Васильевич замечательно записывал за А. Ф. с необыкновенной быстротой, часто на белых бумажных салфетках. Так он записал воспоминания А. Ф. о докладе отца Павла «Магия слова» в 1919–1920 годах в РФО памяти Вл. Соловьева. Запись эта потом вошла в один из томов сочинений Флоренского (изд-во «Мысль»).
383
См. его двухтомник: