Толкование последнего места служит самым ясным доказательством того, что св. Дионисий, подобно своему учителю Оригену, прибегал иногда к мистико-аллегорическому изъяснению слов Священного Писания.[392]Но, по-видимому, он старался избегать крайностей в применении этого метода, от которых не свободен был Ориген. Как мы видели, Прокопий Газский в комментарии на книгу Бытия свидетельствует о том, что св. Дионисий в толковании на книгу Екклезиаста высказался против аллегорического изъяснения библейских замечаний о кожаных одеждах прародителей и о других предметах, находившихся в раю.[393] Это свидетельство подтверждается сохранившимся у Анастасия Синаита отрывком, где св. Дионисий доказывает, что рай следует представлять чувственным, а не духовным.[394] С другой стороны, если сопоставить объяснения св. Дионисия с комментируемым текстом, то легко заметить, что св. Дионисий заботится не столько о выяснении буквального смысла и связи идей объясняемого текста, сколько о раскрытии нравственной мысли, заключающейся в целом стихе или даже в целом иногда довольно значительном отделе. И хотя мы не имеем оснований сомневаться в том, что св. Дионисию известно было учение Оригена о трояком смысле Священного Писания,[395] однако несомненно, что внимание его останавливалось не столько на «телесном», т. е. буквальном или историческом, и «духовном», т. е. мистико-аллегорическом, сколько на нравственном смысле Писания, составляющем, по выражению Оригена, как бы «душу» его. Изъяснение текста весьма часто переходит у св. Дионисия в прямое Нравоучение. Филологические данные, по-видимому, не имели решающего значения в глазах св. Дионисия, и он только изредка останавливается на выяснении отдельных слов текста, но зато всюду приводит параллельные места из книг Ветхого и Нового Завета и широко пользуется ими для определения истинного смысла изъясняемых слов Писания.[396]
Изложенные нами сведения относительно книг «О природе» и экзегетических работ св. Дионисия достаточно ясно показывают, на какой высоте стояло преподавание в Александрийской школе в конце первой половины III в. Языческие школы и представители философских систем должны были серьезно считаться с талантливыми и учеными защитниками христианства. Эти защитники обладали такой широкой эрудицией и так хорошо умели пользоваться своими научными знаниями для опровержения своих противников, что для нас становится вполне понятным успех преподавания их в центре языческой образованности и учености. Вместе с тем, нам становятся понятными до некоторой степени и побуждения тех философов и поэтов, которые «за неимением более сильных аргументов не находили ничего лучше, как возбуждать преследования против христиан и возмущать против них население Александрии».[397]
Оканчивая обозрение жизни и деятельности св. Дионисия до вступления его на Александрийскую кафедру, многие из биографов знаменитого епископа Александрии касаются вопроса о его семейном положении. Поводом к рассуждениям по этому вопросу послужили встречающиеся в творениях св. Дионисия упоминания о «детях». В послании против Германа св. Дионисий рассказывает, что вместе с ним оставили Александрию во время гонения Декия «дети и многие из братьев» (οί παίδες καί πολλοί τών αδελφών).[398] В этом же послании он с особенной любовью говорит об отроке Тимофее (παις Τιμύθεος), которому он посвятил и свои книги «О природе».[399] Но слово παίδες употребляется не только для обозначения детей в собственном смысле, но и для обозначения рабов, слуг и вообще лиц подчиненных,[400] хотя бы последние по своему достоинству стояли выше обыкновенных рабов и служителей. Сверх того, как в дохристианское, так и в христианское время «сынами» или «детьми» часто назывались ученики, обязанные своим учителям внутренним перерождением.[401] Если трудно представить себе, что книги «О природе» посвящены были мальчику или рабу, то весьма вероятно, что св. Дионисий посвятил книги «О природе» своему любимому ученику Тимофею, который, может быть, обращен был в христианство самим св. Дионисием и находился в числе подчиненных ему членов клира. С другой стороны, ничего нельзя возразить и против той мысли, что до избрания в епископы св. Дионисий имел жену и детей. Сам Дионисий в послании к Фабию рассказывает нам, что во время гонения Декия епископ города Нилополя Херимон, достигший уже глубокой старости, ушел вместе со своей женой на Аравийскую гору и не возвратился оттуда.[402] Таким образом, ни в творениях св. Дионисия, ни в «Истории» Евсевия нет твердых оснований для определенного решения вопроса о том, был ли женат и имел ли детей св. Дионисий. Неудивительно поэтому, что католические ученые, неблагосклонно относящиеся к мысли о браке епископа, имеют в виду под детьми в приведенных местах или лиц, подчиненных св. Дионисию в служебном отношении,[403] или его учеников,[404] тогда как протестантские предпочитают понимать слово «дитя» в буквальном смысле и на этом основании полагают, что св. Дионисий в язычестве был женат.[405] За отсутствием определенных данных для решения этого вопроса мы не решаемся отдать предпочтение тому или другому из этих мнений и от первого, менее освещенного историей, периода жизни и деятельности св. Дионисия переходим к следующему, когда он служил Церкви уже в сане епископа. Многочисленные послания, написанные св. Дионисием в сане епископа, для самого Евсевия были главным источником при изложении событий, случившихся в то время, и заключают в себе немало подробностей, относящихся к жизни и деятельности св. Дионисия.
392
Ниже мы увидим, что в книгах «Об обетованиях» св. Дионисий защищал необходимость аллегорического толкования пророчеств Апокалипсиса.
395
Учение Оригена о трояком смысле Священного Писания подробно изложено у Guerike в его исследовании De schola, quae Alexandriae, floruit cateche-tica. Pars posterior. Halis Saxonum, 1825. P. 57-81.
396
Подтверждение сделанных нами замечаний об экзегетических приемах св. Дионисия легко найти и в тех отделах разных сочинений св. Дионисия, где он по тем или другим побуждениям останавливается на объяснении различных мест Священного Писания. См. особенно каноническое послание св. Дионисия к еп. Василиду и толкования на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, — в Творениях св. Дионисия. С. 39-46 и 103-110 (С. 73-80 и 134-140 нового изд.).
400
401
Уже Александр Великий называл Аристотеля своим отцом. Подобным же образом в Св. Писании Елисей называет отцом Ллию