Однако сложная и тяжелая обстановка никак не охладила энергии нового редактора и все его стремления и деятельность были направлены к одной идее — оказать своим органом большую помощь многолюбимому отечеству.
День своего вступления в должность он приурочил к 7 октября 1892 г., когда исполнилось ровно тридцать пять лет его литературной деятельности. В газетном мире юбилей прошел незамеченным, а в Варшаве он был отпразднован в местном кружке во главе с генерал-адъютантом И.В. Гурко, друзьями и товарищами Крестовского по Уланскому полку и сотрудниками газеты.
За этим обедом один из старинных его друзей М.А. Терентьев написал стихотворение, в котором назвал его «кованным из стали». Несмотря на впечатлительность и склонность В.В. Крестовского к увлечениям его можно было в самом деле назвать «кованным из стали», потому что, как он доказал своею писательской деятельностью, он был тверд в своих убеждениях и принадлежал к числу тех немногих, которые в периоды разных псевдолиберальных увлечений нашего общества оставались верными истинно русским взглядам; он был «кованным из стали» еще и потому, что, несмотря на много пережитых им испытаний, он сохранял до последнего времени душевную свежесть и энергию.
Действительно, глядя на здорового, полного энергии и сил, веселого хозяина дома никому и в голову не могло прийти, что беспощадное время оставило ему для жизни и трудов всего три года.
Первым делом Крестовского по вступлении в редакторство было расширение программы «Дневника». В редакции закипела работа, появились преданные сотрудники, редактор работал по 14 часов в сутки. Казалось бы, имея главного цензора в лице генерал-губернатора, можно было бы при еженедельных докладах ему избавиться от всякой иной цензуры, но на деле выходило иначе.
Положение было тем труднее, что цензура происходила вечером и все вычеркнутые статьи надо было успеть подменить ночью, чтобы не задержать выпуск. Дошло до того, что Крестовский, выведенный из терпения цензорскими придирками, начал выпускать номер на свой страх и риск, не посылая его для просмотра. На это самоуправство тут же появилась жалоба, редактор получил выговор и предупреждение, что в следующий раз дело будет передано в суд.
Постоянное угнетенное состояние духа и усиленная газетная деятельность сделали этот период совершенно бесплодным для литературной деятельности Всеволода Владимировича, за весь период был написан только один рассказ.
Все вышеизложенное в соединении с постоянной травлей польской прессы подтачивало его здоровье, он стал страдать бессонницей и через полтора года у него появилась болезнь почек и печени, которая стала очень быстро развиваться. К несчастью, так как работать становилось все труднее, он решил провести лето с семьей на даче под Варшавой, в дворцовой вилле «Сельцы», отличавшейся своей сырой нездоровой местностью, сильно там простудился, что еще больше подействовало на его пораженный организм. Третья годовщина его редакторства, также отпразднованная по настоянию Крестовского, была резким контрастом с веселым обедом при начале его деятельности: вместо полного жизни человека, все присутствовавшие видели изможденного, слабого телом и духом больного.
Он не скрывал сам от себя угрожавшей опасности и часто говорил: «Скоро, скоро умру», но слова звучали так, что их можно было понять как желание, чтобы его в этом разубеждали, что и делали все окружающие его в то время.
У докторов, его лечивших, было намерение послать его в Италию, но от этого пришлось отказаться, так как у него началась водянка.
Светлый ум Всеволода Владимировича стал затемняться, мысли путаться, связь между ними терялась. Ни на минуту не отходила от него любящая супруга, облегчая своим неусыпным самоотверженным уходом страдания мужа. К общей слабости присоединились тяжелые физические страдания, не дававшие ему ни днем, ни ночью покоя. Так встретил В.В. Крестовский 1895 год.
Трижды исповедался и причастился Всеволод Владимирович за время своей болезни у своего духовника отца Татарова, который всегда восторгался чистой светлой душой его и глубокой религиозностью. В эти тяжелые последние дни посетил его генерал-губернатор Варшавы граф П.А. Шувалов, высоко ценивший его талант, но больной уже не мог его ни видеть, ни слышать — от Всеволода Владимировича оставалось изможденное тело, и только тяжелое дыхание указывало на признаки жизни. 18 января 1895 года в 11 часов 45 минут вечера душа его отлетела в лучший мир.
Через три дня в Варшаве в православном соборе состоялось отпевание В.В. Крестовского, куда прибыл граф П.А. Шувалов, некоторые официальные лица и незначительное число друзей, знакомых и сотрудников газеты. Военная процессия проводила гроб на вокзал до железной дороги, откуда вдова покойного повезла его в Петербург для погребения в Александро-Невской Лавре.
Петербург простился с Крестовским куда лучше, чем Варшава. Гроб был встречен друзьями: Ф.Н. Бергом, В.В. Комаровым, В.Г. Авсеенко, К.К. Случевским и другими и поставлен на колесницу. Церковь Александро-Невской Лавры наполнилась родными, литераторами, бывшими сослуживцами и знакомыми Всеволода Владимировича. Среди всех собравшихся обращала на себя внимание убитая горем восьмидесятилетняя мать Всеволода Владимировича, пережившая своего сына.
По окончании службы молодой поэт А. Коринфский сказал сильную и глубокопрочувствованную речь, в которой назвал В.В. Крестовского явлением крайне оригинальным, писателем и поэтом, откликавшимся на крупнейшие вопросы бытовой народной жизни, проводником истинного русского народного духа.
Похоронили В.В. Крестовского около Никольской церкви, недалеко от могилы А.Г. Рубинштейна.
Так началась, прошла и закончилась жизнь замечательного труженика, истинного патриота во славу отечества Всеволода Владимировича Крестовского.
В.В. КРЕСТОВСКИЙ [4]
Еще прибавилась новая, свежая могила… могила человека, с коим нас связывала 35-летняя дружба и товарищеские отношения, утрата которых так больно чувствуется в известные годы, когда все больше и больше редеют ряды сверстников и сердечно любимых людей… Не стало Всеволода Владимировича Крестовского, в лице которого, и без того немногочисленная семья истинно русских писателей потеряла крупный, сильный, самобытный талант, посвятивший всю деятельность свою всецело на служение горячо любимой им родине. И имена таких крупных дарований знает русский люд, от мала до велика, как знал он имя Всеволода Крестовского, несмотря на его сравнительно непродолжительную жизнь. Несмотря на всевозможные, упорные, систематические замалчиванья нашей печати, целых три поколения грамотных русских людей знают имя Крестовского, читают его всем известные произведения, и они еще долго будут читаться и чем далее, тем большее будут приобретать значение. В истории отрезвления нашего общества от угара годов «движения» его романы должны занять бесспорно одно из первых мест. Глубокое знание русского быта, разнообразная, широкая жизнь, в особенности знание быта Западного края, где долго служил покойный, ясность, твердость и определенность его воззрений, местами высокое художественное достоинство его романов — все это, мы без исключения говорим, не оценено совершенно нашей печатью и едва ли будет оценено, как следует, если принять во внимание господствующее теперь, к сожалению, и далекое от беспристрастия настроение. Смерть похитила В.В. Крестовского на пятьдесят пятом году его жизни; он родился 11-го февраля 1840 г., в имении своей бабушки, где и провел свое детство. В 1850 г. Всеволода Владимировича привезли в Петербург и отдали в Первую гимназию, по окончании курса которой он поступил на историко-филологический факультет С.-Петербургского университета. Отдался литературе покойный очень рано, будучи еще гимназистом. В течение первых 10 лет своей литературной деятельности Всеволод Владимирович написал немало стихотворений, повестей и рассказов, напечатанных в «Иллюстрации», «Библиотеке для чтения», «Отечественных Записках», «Сыне Отечества», «Русском Слове», «Русском Мире», «Русском Вестнике», «Времени», «Эпохе», «Светоче», «Заре». Из этих повестей назовем: «Не первый и не последний», «Бесенок», «Пчельник», «Сфинкс» и др. С ноября 1864 г. в «Отечественных Записках» стал печататься его большой, знаменитый впоследствии, и выдержавший столько изданий, роман «Петербургские трущобы», наделавший в свое время столько шума… Читатели романа составляли группы и посещали описанные Всеволодом Владимировичем места… Несмотря на все, что писалось против этого произведения, роман «Петербургские трущобы» должен быть признан выдающимся романом по его общественному и художественному значению, как изображение результата распущенности у нас воспитания семейного и нравственного. За «Трущобами» следовал целый цикл, местами превосходных, романов, изобразивших период 1860-х годов — польское восстание и организацию евреев в Западном крае и наше пресловутое внутреннее движение и его деятелей. В 1866 г. В.В.Крестовский, двадцати восьми уже лет от роду, известный писатель, поступил в 14-й Уланский полк. Любимый товарищами, подчиненными и начальниками, он прослужил здесь шесть лет. В это время занялся он составлением истории своего полка, которую окончил в 1873 г., а в январе месяце следующего года поднес свой труд августейшему шефу полка, ее императорскому высочеству великои княгине Марии Александровне (ныне герцогине Эдинбургской). Всеволод Владимирович был переведен по высочайшему повелению в гвардию, в Уланский полк его величества. В следующем 1875 г. 1З февраля (день полкового праздника) он получил на малом балу в Зимнем дворце лично от государя предложение составить историю лейб-гвардии Уланского его величества полка. Военно-исторические работы не помешали Всеволоду Владимировичу окончить в 1874 г. обширный и прекрасный роман «Кровавый пуф», появившийся отдельным изданием в 1875 г., который представлял собой «хронику о новом смутном времени государства Российского». Автор в этом романе чрезвычайно метко характеризовал умственное течение русской жизни шестидесятых годов. В том же периоде им был написан роман «Вне закона», печатавшийся в фельетонах «Русского Мира» (где тогда мы вместе с ним работали), и очень интересную, вышедшую потом отдельной книгой, историческую повесть «Деды», в которой представлена мастерская картина времени Павла I, и кроме того, несколько беллетристических очерков, помещенных в разных журналах.