В декабре 1876 г., по личному желанию императора Александра II В.В. Крестовский был командирован в штаб действующей армии; сделал всю кампанию 1877–1878 гг., участвовал в переходе Траян, в отряде покойного генерала П.П. Карцева, затем в нескольких делах и получил награды за храбрость. В течение полутора лет он написал с места около ста корреспонденций, которые потом составили отдельную книгу: «Двадцать месяцев в действующей армии», за что удостоился в награду получить от Монарха драгоценный перстень. В июне 1880 г. В.В. Крестовский с высочайшего разрешения был командирован состоять при начальнике нашей Тихоокеанской эскадры, генерал-адъютанте С.С. Лесовском, в качестве секретаря для военно-сухопутных сношений, ввиду готовившейся войны с Китаем. Результатом пребывания Всеволода Владимировича на эскадре Тихого океана был ряд очерков, печатавшихся на страницах «Русского Вестника», под заглавием: «В далеких водах и странах». В марте 1882 г. Всеволода Владимировича произвели в ротмистры, с переименованием в подполковники, и назначили вслед за тем старшим чиновником особых поручений при туркестанском генерал-губернаторе, М.Г.Черняеве. В этой должности В.В.Крестовский много ездил по нашим азиатским владениям, был в Бухаре и Хиве, написал образцовую художественную книгу «В гостях у эмира Бухарского» и ряд очерков, между прочим, о Самаркандских раскопках на урочище Афросиаб.
В 1887 г. (15 апреля) В.В.Крестовский был переведен штаб-офицером для поручений при департаменте таможенных сборов, где и оставался до 1892 г., когда был вызван генерал-губернатором варшавским, И.В.Гурко, для редактирования «Варшавского Дневника».
С 1885 г. по 1892 г. Всеволод Владимирович написал ряд статей в газетах преимущественно по текущим вопросам внешней политики и напечатал в «Русском Вестнике» три обширных произведения, имевших большой успех — романы «Тьма Египетская», «Тамара Бендавид» и «Торжество Ваала», составляющих одно целое, в которых он, со свойственным ему мастерством, показал силу еврейства в нашей жизни и бессилие беспочвенной нашей администрации и интеллигенции, не могшей силе сплоченного иноплеменного напора противопоставить ни определенных убеждений, ни твердого противодействия и теряющейся в бесплодных шатаниях…
В 1892 г. Всеволод Владимирович собрал все свои прекрасные и живые военные рассказы и издал их в одном томе. Все эти рассказы полны тонкого психологического анализа, отличаются знанием военной жизни, а меткий превосходный язык и поэтические описания природы Западного края увеличивают их интерес.
Похороны Всеволода Владимировича, конечно, не сопровождались шумом и многолюдством, как похороны других писателей и деятелей или такого же размера, как он, или и несравненно меньшего. Так же тихо и сухо встретила печать наша смерть и другого сильного первоклассного художника А.Ф. Писемского. Причины этого настолько известны всем, что о них не приходится распространяться…
Слишком близки мы были с покойным писателем и слишком больно еще отзывается в сердце нашем эта тяжкая утрата, чтобы вполне определить и очертить значение этого вне всякого сомнения весьма замечательного и крупного таланта. Приведем отзыв, в котором мы нашли отчасти, что уже сказали или желали бы сказать. Мы вернемся, конечно, вскоре и подробно к произведениям нашего товарища и постоянного сотрудника «Русского Вестника». «Всеволод Владимирович, — говорит неизвестный автор, — успел показать себя вполне выдающимся и самым разнообразным художником-бытописателем и создать ряд таких произведении, художественное и общественное значение которых переживет не одно поколение. В этих произведениях им затронуты и художественно разработаны вопросы первостепенной важности, общественной и государственной. Покойный принадлежал к весьма небольшому кругу писателей, начинавших свою деятельность в пятидесятых годах и подвергшихся в следующие десятилетия гонениям той критики, которая, во имя западничества и космополитизма, была очень далека от истинного понимания призвания России и правильной оценки ее органических сил. Никогда ни разу не отступал почивший от твердо им усвоенного направления, и недалекое будущее оценит, конечно, по достоинству, на чьей стороне была правда и чьи заслуги выше на служении родной стране…»
Личные качества покойного не могли не внушать к нему сильной привязанности. Общительный, добродушный, прекрасный товарищ, интереснейший собеседник, мастерский рассказчик, — он всегда был желанным и привлекающим на себя общее внимание членом всякого кружка. Его многочисленные путешествия, его обширный жизненный опыт, из коих он вынес столько продуманного им и замеченного' — делали беседу его в высшей степени замечательной.
Мир праху твоему, добрый, хороший человек, редкий товарищ и гражданин, боец мечом и пером за свои убеждения и дорогую родину! Вечная память и слава твоему имени уже начертаны на скрижалях будущей истории русской литературы. Тебя не стало, но творения твои будут жить в русском народе. Прощай, дорогой товарищ… Мир праху твоему!
Ф.Берг