Жизнь и учение Будды

Субгути покачал головою.

– Я хочу обладать истиной, но не хочу потерять тождественность с самим собою? Чем я стану после разложения моего тела? Я дрожу при мысли утерять мое я. Неужели нет ничего, что я мог бы назвать своим собственным?

– Позволь мне ответить, – сказал Ануруддха, – словами Благословенного, который сказал:

Ни зерно, ни богатства, ни склады золота,
Ни жена, ни дочери, ни сыновья,
Никто, кто ест свой хлеб,
Не может последовать за тем, кто покидает эту жизнь,
Потому что все должно оставаться позади.
Всякий поступок, который совершает человек –
Телом ли, голосом ли, умом ли, –
Все это может называться его собственным,
Все это он возьмет с собой, когда пойдет отсюда,
Все это есть то, что следует за ним,
И все это, как тень, никогда от него не отстанет.
Пусть тогда все совершают благородные поступки,
Сокровищницу будущего богатства,
Ибо заслуга, приобретенная этой внутренней жизнью,
Вызовет благословение в будущей.

Передав слова Благословенного, Ануруддха продолжал:

– Поступки твои – твои собственные и будут оставаться твоими навсегда. Мысли твои, слова твои, действия твои не уйдут; когда они пройдут, они будут оставаться с тобою. Они живые камни, из которых выстроена душа твоя. И нет никакой силы ни на небесах, ни на земле, ни в аду, посредством которой ты мог бы отделаться от них. История твоей жизни – это и есть твое я, твое истинное я, и так как история твоей жизни продолжается и после твоей смерти, то твое тождественное с самим собою я останется. И когда мы отойдем отсюда, из этой жизни, мы будем продолжать жить согласно нашим поступкам.

Эпидемия

У молодой четы родилось трое детей, и все три мальчика много обещали впереди. Мечты Судаты сбывались ярче, чем он мог на это надеяться. Но времена меняются, и несчастье настигает иногда человека в то время, когда он меньше всего этого ожидает. Появилась засуха, пересохли все колодцы, в стране распространились голод и заразная болезнь. Народ молился богам, народ постился, каялся в своих грехах, священники приносили жертвоприношения, пели молебны, но дождь не являлся. Еще приносились жертвы, проливалась кровь убитых животных, а засуха продолжалась; боги оставались глухи к мольбам своих священников. Голод все увеличивался, и болезнь свирепствовала все с большей и большей силой. Начальник Субгути сделал все, чтобы облегчить тяжелую участь своего бедного народа. Он был богатый человек, по всего его богатства было недостаточно, чтобы накормить бедных.

Судата делал все, что мог, для того чтобы лечить больных. Выучившись от своего отца, деревенского священника, обязанностью которого было собирать священные травы для жертвенников и узнавать особенности разных растений, он приготовлял целебное питье, чтобы уменьшить страдания больных, и в его трудах ему помогали Качеяна и Субгути.

Когда, наконец, эпидемия стала уменьшаться, сам начальник Субсути сделался больным. Сначала казалось, что просто он устал от бессонницы и печали, но скоро сделалось ясным, что и он был заражен тою же болезнью, и положение его стало опасным. Родственники собрались у его изголовья и были безутешны. Он был так трогателен в своей любви к каждому, что всякий думал, что не может жить без него; но сам он оставался ясным, в полном самообладании. Благословив своих сыновей, свою дочь и внуков, он утешал их, говоря:

– Перестаньте печалиться; нет никакой печали от потери этого тела; оно уже изношено старостью и болезнью, как старое платье. Если вы полюбите всем вашим любящим сердцем тот пример, который я даю вам, смерть никогда не в состоянии будет разделить нас.

Когда пришел вечер, Субгути отослал свою дочь и внуков, оставив при себе только Качеяну и Судату, и когда страдания и боли на некоторое время прекратились, он сказал:

– Страдания, которые я испытывал, открыли мне глаза, и я понял четыре благородные истины, провозглашенные Татхагатой. Я чувствую, что моя жизнь угасает, но это нисколько не волнует меня, ибо смерть потеряла свой ужас для меня. Где бы я ни возродился, я уверен, что это будет высшая ступень и что я ступенью ближе буду к святой цели – нирване.

– Правда, отец, – согласился с ним Судата, – после долгой жизни, проведенной в делании добра, ты заслужил высокой награды, которая будет не что иное, как благословение брахманских небес.