Таким образом, нет никаких данных предполагать, что китайцы пойдут с распростертыми объятиями к европейцам и постараются ознакомить их наивернее со своей жизнью. С другой же стороны, такое отчужденное отношение китайцев должно невольно возбуждать в исследователе, в свою очередь, отчуждение, а его диаметрально противоположное отношение к жизни еще более усиливать это чувство.
В то время как Китай, по мнению наших европейских исследователей, застыл в одном положении, мы непрерывно движемся. В то время как общий уклад жизни Китая посвящен всевозможным пустякам, на наш взгляд, как, например, культу предков, церемониям и т. п., мы вырабатываем новые высшие формы жизни. И китайская культура является в наших глазах столь отсталой, столь грубой, близкой к состоянию младенчества и дикарей, что мы совершенно отворачивается от нее.
Затем священные книги их написаны таким языком и трактуют о таких предметах, которые мы привыкли считать маловажными, и это обстоятельство также не способствует ознакомлению с ними.
Ввиду всего этого составитель этой книги предчувствует, что даже при внимательном отношении к книге читателя, привыкшего к искреннему и серьезному обсуждению важных жизненных вопросов, оттолкнет от нее то обстоятельство, что наряду с обсуждением наиболее важного говорится о каких-то церемониях или о музыке. Нас может поразить и оттолкнуть неуместность этих рассуждений в разных философских трактатах или религиозных книгах, но при этом мы не будем справедливы. Если мы и встречаемся с наставлениями и правилами о церемониях и музыке, которые могут поселить в нас чувство недоумения и даже презрения к такому народу, который чтит подобное учение, то во всяком случае справедливее было бы воздержаться составлять так скоро свое суждение, приняв во внимание трудности перевода соответствующих выражений с китайского языка. Нам представляется, что совсем иначе было бы, если бы мы могли понять смысл, который придают этим выражениям сами китайцы. Чтобы быть более понятным, позволим себе сравнение. Вообразим себя на время в положении китайцев, которые желали бы изучить наш язык и познакомиться с нашей литературой, наукой, религией и которые отнеслись бы к своей задаче вполне серьезно. Мы думаем, что при этом их в высшей степени поразило бы наше слово «любовь». Слово это они прочли бы в романе, где любовник признается в любви своей возлюбленной, прочли бы его в философии, прочли бы его в наших религиозных книгах и проповедях, и слово это, вероятно, повергло бы их в полное удивление и создало бы у них нечто вроде презрения к нам. Если мы в нашей религии пользуемся словом «любовь» в том же смысле, в каком любовник пользуется им для своей возлюбленной, то какое же высокое значение можно было бы придавать нашей религии? Таким образом, китайцу, для того чтобы понять истинный смысл этого нашего выражения, необходимо не ограничиваться только поверхностным знакомством с нашим лексиконом, а довериться серьезному значению для нас нашей религии и нашей философии и проникнуть в истинное значение этого слова.
Но даже если бы китайский язык и был нам неизвестен, тем не менее по смыслу тех книг, которые переведены на европейские языки, мы сами могли бы до некоторой степени представить, что и такие выражения, как церемонии и музыка, которым китайцы придают огромное значение, действительно заслуживают того, чтобы им это значение придавать.
Церемонии – это регламентация известных повседневных поступков человека. На Востоке люди издавна привыкли к почтительному, вежливому обращению друг с другом. Быть может, причиной этому верование их в переселение душ. Буддийская религия, насчитывающая не одну сотню миллионов, если не учит тому же, то все те предрассудки и обычаи, которые вкоренились у верующих, заставляют их верить в ту же необходимость известного обхождения друг с другом. Очевидно, седая древность народов Востока передала им одно и то же наследство, в котором в такой полноте было отказано нам. Но если надо относиться к человеку ласково, любовно, дружелюбно, не делая ему неприятностей, то можно предусмотреть и те случаи, в которых наши поступки будут неприятны, а отсюда и является кодекс обхождения друг с другом, то есть церемонии.