— красные в полоску, например, очень распространенные на юге. Если их высушить, растереть в порошок, а порошок этот растворить в пропорции 1:10 в спирту, то получалось «приворотное зелье» — кантаридин. Это «зелье» использовали в старину для соблазна девушек — до пяти капель в вино, и, считай, девушка твоя, ей очень трудно будет удержаться от возникающего при этом либидо. Но беда в том, что свыше пяти капель это «зелье» представляет собой смертельный яд. Забегая вперед, я могу сказать, что это я почувствовал на себе.
Я собирал этих жучков на горе св. Давида в Тбилиси, морил эфиром, сушил, растирал в порошок, растворял в спирту. Пробу производил на девушках из нашего класса, угощая их конфетами с кантаридином. Спустя урок они обычно покидали школу, ссылаясь на недомогание. Судя по слухам, они рассказывали подругам о необыкновенном сексуальном желании, почему-то возникшем в классе. С конфетами они это желание не связывали.
Моей сверхзадачей было, используя эту настойку шпанских мушек, соблазнить девушку, и не любую, а конкретную, подступиться к которой иными способами не получалось.
Знакомство с Фаиной. Сухумские трофеи. Поражение Минаса
Вот этой конкретной девушкой, вернее девочкой, стала моя соседка Фаина. Ее родители — отец Эмиль (Миля) и мать Зина с дочкой и малолетним сыном поселились недавно в нашем доме этажом ниже нашего, и их комната была точно под моей. В 1954 году весной, Фаина, тогда 12-летняя девочка, нанесла свой первый визит к нам в квартиру.
Звонок, я открываю дверь и вижу на пороге ангелочка — толстая золотая коса с бантом, голубые глаза, брови вразлет, пухлые розовые губки, слегка смуглая персиковая кожа. — Я знакомлюсь со всеми соседями! — объявила девочка-ангелочек, — меня зовут Фаина, мы недавно поселились у вас в доме, — девочка, не ожидая приглашения, вошла на веранду. Я стоял, как истукан у дверей не в силах пошевелиться — настолько поразил меня облик этой девочки. Она, как будто, вошла не в двери, а прямо в мой организм, захватив его сразу как сонм болезнетворных микробов. Вот, оказывается, что называется «любовью с первого взгляда»! Болезнетворные микробы поразили в первую очередь мои ноги — я лишился возможности свободно передвигаться. Ноги не сгибались в коленях, одеревенели, и я отошел от двери как на ходулях.
Из комнаты вышла бабушка, приветливо встретила Фаину:
— Нурик, смотри, какая красивая девочка пришла к нам в гости! Наверное, она станет твоей невестой! Да ты отойди от двери, встреть девочку, проводи ее в комнату!
Я весь зарделся, на непослушных ногах отошел от двери и вслед за Фаиной зашел в комнату. Бабушка поила Фаину чаем с вареньем, расспрашивая, кто ее родители. Отец оказался рабочим-гальваником, мать — домохозяйкой. Заранее замечу, что довольно странно для еврея — рабочий вредного производства, вдобавок — пьяница и дебошир. Чуть ли ни каждый день он приходил домой пьяным и бил жену Зину, которая кричала истошным голосом. И у таких родителей — царственной красоты дочь!
Фаина сразу же почувствовала мое смущение, правильно его поняла, и теперь смотрела на меня взглядом победительницы, сквозь слегка приспущенные веки.
Бабушка опытным взглядом оценила ситуацию и, как бы невзначай, спросила:
— Нурик, а Жанна сегодня должна к тебе прийти?
Жанна, дочь наших знакомых, уже не была у нас несколько лет, и я чуть было не спросил, о какой Жанне идет речь.
Но Фаина опередила меня:
— А она красивая? — тут же спросила она у бабушки.
— Да, конечно, — подначила она Фаину. Фаина громко вздохнув, перевела тему разговора — ну, прямо как в сценарии водевиля! Эта девочка была прирожденная кокетка! Она поинтересовалась, где я учусь — в какой школе, каком классе и т. д. Узнав, что я отличник, она деловито заметила:
— Значит, будешь помогать мне делать уроки!
В практичности ей отказать было нельзя. Всю весну я решал за нее задачи, собирал гербарии, делал еще что-то. Она командовала мной со знанием дела. Например, сажала меня делать ее уроки, а сама заявляла:
— А я пойду играть во двор, и чтобы к моему приходу все было готово!
Я, как китайский болванчик, только кивал головой. К лету я уже был безнадежно влюблен в Фаину. Я видел ее в фантастических снах и нередко вечерами плакал в подушку, вспоминая ее. Рано плакал, слабак! До настоящих слез было, действительно, еще далеко.