Практическая же сторона сотрудничества Аннетт и Гертруды свелась к тому, что девушка переняла роль Этты Коун, только расширенную. В добавление к печатанию, она выполняла и всякие другие мелкие поручения. Этта, прослышав о новом секретаре, в письме к Гертруде поинтересовалась, «выполняет ли преемница на моем месте свои обязанности, на что она посягнула и печатает ли на машинке».
Аннетт непрерывно слала письма в Сан-Франциско, уговаривая Элис и Гарриет приехать. И, на удивление, своего добилась. Гарриет до того уже бывала однажды в Европе, для Элис же удрать из дому, да еще в Париж — такой случай мог больше и не представиться.
Элис Бабетт Токлас родилась в еврейской семье эмигрантов — польских по отцу, немецких по матери. Пока мать была жива, девочка училась в частных школах, бабушка занималась с ней музыкой. Элис отлично играла на фортепьяно, получила музыкальное образование в университете и степень бакалавра. И продолжала совершенствоваться как музыкант, беря уроки игры на пианино у Отто Бендикса, ученика Листа, в Сиэттле. Там она проживала с подругой, тоже музыкантом, периодически выступая в концертах.
Все складывалось для нее вполне благополучно, но когда Элис исполнилось двадцать лет, умерла мать. Отец с братом переселились к деду в Сан-Франциско. Элис пришлось вернуться в семью и взвалить на себя обязанности домохозяйки и домработницы. У деда частенько гостевали другие родственники — дядья и братья. Девушке практически пришлось обслуживать все мужское население дома. С ее мнением не считались, ее попросту не замечали. После обеда зажигались сигары и начинались разговоры о политике и бизнесе; Элис ускользала к себе в комнату. Оставшись наедине, она находила отдохновение в близких ей по духу произведениях Генри Джеймса. Джеймс, американец, большую часть жизни прожил в Англии. Серия его романов построена на столкновении американцев с европейской жизнью, во многих аспектах более раскованной и привлекательной. В предисловии к роману Послы он писал: «Живите как можно полнее; не поступать так — совершать ошибку. Если у вас этого не было, что же у вас было?». Достаточно привлекательная максима для Элис в тогдашнем ее положении.
Благодаря подругам — Аннетт Розеншайн, поступившей в художественную школу, и позднее Гарриет Леви, журналистке, — Элис смогла общаться с местной творческой молодежью и иметь возможность, хоть и редко, наслаждаться их компанией.
Элис выдавали деньги на ведение хозяйства. Она с трудом и искусно управлялась с бюджетом. На свои личные нужды денег почти не оставалось. В ту пору все вокруг одевались в цветастую одежду, а Элис носила простую, почти монашескую одежду, строгую, застегнутую с пят до головы. По субботним вечерам отец брал ее с собою в какую-нибудь таверну, иногда в компании с Аннетт Розеншайн и ее отцом. Девушки могли лишь украдкой кидать взгляды на привлекательных молодых людей да перемигиваться с ними. Иногда обеим удавалось избежать опеки родителей и домашней работы и принимать участие в различных празднествах и гуляниях.
Каждую весну Элис устраивала двухнедельный побег-отпуск, отправляясь с Аннетт или Гарриет в Монтерей — артистическую колонию, где поселялась в глинобитном домике, известном как Шерман Роуз[18]. Там жила сеньорита Бонифацио. Легенда гласила, что генерал Шерман, будучи молодым лейтенантом, посадил розовый куст и обещал сеньорите вернуться, как только куст зацветет. Розы разрослись и цвели — все кусты, за исключением одного, посаженного Шерманом. Генерал так и не вернулся.
Деньги Элис собирала в течение года, большую часть которых выручала продажей ненужной одежды или не используемого домашнего инвентаря.
Наступал долгожданный отпуск, монашеское одеяние сменялось сверкающим красным платьем, и Элис уезжала в Монтерей. Живя в Шерман Роуз, она много читала, общаясь знаками (улыбками и кивками) с сеньоритой, встречаясь со знакомыми. На какой-нибудь день каникул она отправлялась в фешенебельный отель Дель Монте, обедала, бывало и в одиночку, заказывала четырехколку и объезжала океанское побережье. После чего возвращалась обратно в Шерман Роуз.
Однажды Гарриет провела неделю с Элис в такой поездке:
Последнюю ночь нашего пребывания мы отмечали ужином во французском ресторане Луи. Бифштекс, двойная порция жареного по-французски картофеля, бутылка шампанского, и мы послали к черту всех дедушек, дядьев, немецких братьев и всё, мешавшее жизни, свободе и достижению счастья… В упоении от полной свободы, Элис вскочила на стол, подняла бокал кверху. «Вечное проклятие умнику[19] долины Сан-Хоакин» — вскричала она, и мы выпили, давясь от смеха. Вот такой единственный акт раскрепощения возвращал ей душевное равновесие.
19
Дед Элис купил тракт в долине Сан-Хоакин и яростно сопротивлялся вместе с родственниками постройке железной дороги в долине. Домашние присвоили ему кличку Crackeijack — умник.