Пикассо: Допустим, я все это знаю. Что же мне делать?
Гертруда (целуя его): Что тебе делать? Продолжай в том же духе, пока твое настроение не улучшится, а затем…
Пикассо: Что затем?
Гертруда: А затем ты создашь замечательную картину и не одну. (Целует его опять).
Пикассо: Ну да.
Бедный Пикассо! Что делал бы маститый художник без наставлений и поцелуев Гертруды (если они и в самом деле наличествовали)!
Первое издание вышло тиражом в количестве 3000 экземпляров. Однако повторить успех предыдущей автобиографии не удалось.
В 1938 году одно из американских издательств обратилось к Стейнбеку, Хемингуэю, Стайн и другим писателям с просьбой написать книгу для детей. Отозвалась лишь Стайн, поскольку рукопись уже упоминавшейся книжки Мир круглый была готова. Первоначальный американский тираж в 350 экземпляров вышел в футляре с автографами художника Харда и Гертруды. В середине 30-х Гертруда написала новеллу Миссис Рейнольдс, изданную после войны.
В целом годы 1935–1939 предстают плодотворными и полными спокойствия. В Билиньине Гертруда стала весомой фигурой. В деревушке все обращались к ней за советами, будь то болезни, рождения, смерти, разводы или что иное. Один из посетителей заметил: «Гертруда правила курятником».
Вильям Роджерс, предпринявший в 1937 году вместе с женой и обеими женщинами повторное путешествие по Южной Франции, писал спустя 10 лет: «Спокойствие, с которым мисс Стайн управлялась в этом мире и в этой жизни, нарушалось только событиями, относящимися к ее собакам». Отдадим должное Роджерсу: воспоминания были написаны сразу же после смерти Гертруды, и очевидно его желание воздерживаться от всякого негатива касательно поведения Гертруды. Тем не менее, все 27 страниц, посвященных путешествию, переполнены описанием, весьма осторожным, постоянных стычек и конфликтов. А разногласия в поездке касались всего: когда отправляться в путь, какую выбирать дорогу и т. п. Подытоживая поездку и знакомство с бытом обеих женщин, Вильям Роджерс прокомментировал:
Их партнерство было непобедимым, если оно противостояло внешнему миру; каждая женщина была неуступчивой, когда они противостояли друг другу. Следовало только наблюдать за этими двумя, чтобы понять, что происходит, когда необоримая сила наталкивается на неподвижный объект. Иногда одна уступала, иногда другая, но искры летели во все стороны.
Совсем не та картина, которую нарисовал Хемингуэй в своем романе. Феноменальный успех поездки в Америку и новые творческие достижения (не приносящие, впрочем, заметных дивидендов) привели к перемене в характере Гертруды. Рост самоуверенности, самонадеянности, категоричности суждений Гертруды заметили многие, не только Роджерс.
Незадолго до войны всемогущий американский литературный критик и радиокомментатор Александр Вуллкотт попросил встречи с Гертрудой Стайн. В беседе Стайн иногда прерывала гостя, и он заметил: «Люди обычно не спорят с Вуллкоттом». Собеседница отреагировала без задержки: «Я не ‘люди’, я — Гертруда Стайн».
Сэм Стюард едва ли не последним из близких друзей-американцев навестил Билиньин непосредственно перед началом войны. Он дважды побывал там (в 1937 и 1939 годах), оба раза по нескольку недель. Профессор словесности и начинающий писатель настолько пришелся по душе обеим женщинам, что они сразу привечали его как сына и иначе как Сэмми не звали. Гертруда постаралась познакомить его с влиятельными людьми в Париже, включая Пикассо. Она также ходатайствовала о предоставлении Стюарду стипендии Гуггенхайма для работы над очередной книгой[67].
В июне 1939 года нанес очередной визит Уайлдер. В конце августа, как раз перед началом Второй Мировой войны, в Билиньине в гостях оказались сразу трое приятелей: Сэмюэль Стюард, Сесиль Битон и Франсис Роуз. Сесиль Битон нашел дом в идеальном порядке, обитатели жили все в том же размеренном режиме. Элис вставала в пять утра, собирала свежие овощи с огорода, планировала еду на день, ухаживала за цветами. К 9 часам утра все вазы напоминали загадочные натюрморты. Война? «Она [Гертруда] даже и слышать не хочет о войне. Упоминание о предстоящих мрачных событиях и ужасной перспективе — почти нарушение этикета», — записал в дневнике Битон. «О, нет, нет. Война нелогична, никто не хочет войны», — заключила Гертруда. И только после звонка мясника с сообщением, что все мясо реквизировали для армии и он не сможет выполнить заказ, в доме запаниковали.
67
Желая помочь начинающим писателям — Оутсу, Имсу, Чарльзу Форду и др., Стайн обращалась несколько раз к фонду Гуггенхайма.