Как жаль, что нам песен не пел соловей,
О Боге молчала стальная эпоха, А вместо хоругвей портреты вождей Взирали на нас, провинившихся, строго.
2
Хлебнула и бабушка в детстве беды, Оставшись без матери в ранней дороге. От ног её босых знал иней следы, Коровьей мочой грела девочка ноги.
Потом революция била её, Оставив на сердце глубокие шрамы. Кружило над каждой семьёй вороньё - Сестра с пяти лет заменила ей маму.
Характер был мягкий у старшей сестры. Пространством и временем их разделило. Пятнадцать лет каторги, ох, не быстры, Но, к счастью, отца там не съела могила.
И мать их полячка пошла за отцом Без шума и помпы графинь-декабристок. Домишко в Иркутске стал польским дворцом, Но климат сибирский был враг феминисток.
За трудный характер как бабку винить - Всю жизнь она шла над глубоким обрывом, Петлёй чуть не стала из прошлого нить. Смело ту эпоху как атомным взрывом.
10 февраля 2012 г.
1
Словно бедного барашка бросили под нож, В деревнях закрыли школы, выживай как хошь. Обесшколенные сёла стали вымирать. Смерч кремлёвский любит землю нищетой марать. Стюардессы-педагоги над землёй парят, Ученицы вдоль дороги в очередь стоят.
2
Учительница в горе ютится в небесах, За фирменной улыбкой печаль в её глазах. Детей она учила в суровые года. Бледна в румянах ярких российская беда.
О детях и здоровье правители твердят, А по сердцам девичьим грузовики скользят.
18 февраля 2012 г. Рейс Москва - Иркутск
Грызёт мою душу бессонниц кошмар, И сердце пускается в пляс. С горящей постели бегу на бульвар Порою по несколько раз.
Но даже и улица против меня, Глаз страшный мигает звездой. Один, как в тайге, без друзей, без огня, Хоть волком затравленно вой.
С зарёй наплывёт спасательный сон И тело объемлет морфей. Там в стареньком доме поёт патефон И бабушка шепчет: «Попей!»
Напившись водицы из прошлых времён, Я чую: затеплился день. Ура! С ним и я в мир живых возвращён, Сгорает кошмарная тень.
И нет в этот день нелюбимых людей, Ведь каждый немало страдал. Бичует Господь своих грешных детей - Усердья он большего ждал?
23 февраля 2012 г.
О.С.
Поэт без музы не поэт, Напрасны рифмы и страданья, Стихи мертвы, пока в них нет Любви заветного дыханья,
Пусть не взаимной, но большой, Что целый шар земной объемлет... Поэт всегда чуть-чуть смешной, Но в нём под маской трагик дремлет.
26 февраля 2012 г. (16 марта 2012 г.)
Р У.
Моей зрелости глупое счастье Отзвенело напевом родным. Мы расстались, испивши ненастья, Стал холодным твой дом и пустым.
Заблуждаясь, что жизнь бесконечна, В храм не шли мы, не ставили свеч И забыли на море беспечно Чудо будущей жизни сберечь.
Подступают тоска и усталость, Мимо жизни звезда пронеслась. Грешны мы, что одна ты осталась, Грусть собакой в дверях улеглась.
8 марта 2012 г.
МОЯ ЭПОХА
Я крылья детства променял На слишком точные науки. Дед, уходя, мне предрекал Иные творческие муки.
И началась в полжизни брань С бездушьем строгих интегралов, Стиралась тьмы и света грань Сопротивленьем материалов.
Потом кузнечные пресса Ритм производства выбивали. Стихов некрепкая лоза Не прижилась в сиянье стали.
Пыланьем сварки окружён, Во мне романтик пылкий сжался. Я не один был осаждён, Есенин за меня сражался.
Но я не выиграл свой бой, Цеха разрушил тьмы владыка, И ты теперь хоть волком вой Плетя прадедовское лыко.
Смерч перестройки люд честной Понёс под хохот к преисподней. Давно ль гордились мы страной, И чем гордимся мы сегодня?
Не всю добычу шторм сожрал,
__ _________ Мы, как с «Титаника», спасались.
84 Мне путь Всевышний указал,
И звуки трубные раздались.
Очнулся я в другой стране, Там в пыльном мраке куш делили, В угоду чуждой стороне Нам всем глаза запорошили.
Лишь золотой телец блистал Вдали на солнечной вершине. К нему рванул народа вал, Бандиты первыми в машине.
Они подняли шум и лязг, Друг друга били и давили, Аж искры сыпались из глаз И в чёрный мрамор уходили.
Затих с годами шабаш ведьм, Кровавый пар кругом клубился, Пришел хозяйничать «медведь», Кто уцелел - приободрился.
Мы тоже двинулись к тельцу, Но не толкаясь и без драки, Молясь и Сыну и Отцу, Сдержав чиновников атаки.
Колонной шли мы двадцать лет, Чтоб очутиться на вершине. Там неожиданно поэт Сказал душе: «Я жив отныне».
И заблистали купола,
Как при царе, бессчётных храмов,
И пелась Господу хвала,
Взвиваясь ввысь над морем хамов. -