В сходном по значению, но не столь ярком аройфшлепн аф зих дем руэх («нацепить на себя черта») руэх явно используется как заменитель толе. Образ повешенного Иисуса точнее, ведь кто-то и впрямь может надеть крестик, руэх же в данном случае означает скорее просто «черт знает что». Можно также сказать «баѓонген мит цирунг ви готс маме» («обвешана украшениями как божья мамаша»); есть еще выражение «онѓенген аф зих ви аф дер матке-боске» — «понавешать на себя как на матку боску» (от польского matka boska — «богородица»), намек на дары и приношения по обету, которыми украшают статуи Девы Марии; все это весьма неодобрительные характеристики.
Для мужчины, который одет чересчур броско не только для данного, но и вообще для любого мероприятия, есть отдельное выражение — ойсзен ви ан алмен нох шлойшим, «выглядеть как вдовец после тридцати дней траура». Не все евреи осознают, что месяц — это и есть срок официального траура по умершим родственникам (братьям, сестрам, супругам и даже, не дай Бог, детям; всем, кроме родителей). Кроме того, еврейский религиозный закон одобряет — хотя, конечно же, не настаивает — повторную женитьбу через год после смерти супруги. В поговорке «ойсзен ви ан алмен нох шлойшим» описан вдовец, явно не слишком огорченный утратой супруги; как правило, он одет чуть пышнее, чем надо: брюки-дудочки, начесанный кок… на йинглиш[34] таких модников называли а регеле Касабланка, путая с «Казанова». Женский вариант идиомы — ойсгепуцт ви Хавеле цум гет, «разодета как Хавеле в день развода», то есть слишком много косметики и слишком мало одежды, наряд-провокация. Все на виду, но как-то и смотреть не хочется. «Женская» поговорка звучит более презрительно, чем «мужская», — разведенная женщина не должна выходить замуж повторно раньше чем через девяносто один день, а наш щеголь-вдовец хотя бы честно продержался свои шлойшим.
V
Если первые несколько свиданий прошли благополучно, можно шрайбн тноим (дословно «писать условия») — заключать помолвку и закреплять ее письменной договоренностью. Теперь такие вещи делаются почти в одних лишь ультрарелигиозных кругах, поэтому не все знают, что эти контракты всегда составляются по одному образцу и представляют собой соглашение между представителями жениха и невесты (обычно — их отцами, которые вели переговоры с шадхеном). В тноим входят все традиционные обещания мужа и жены, там же оговаривается приданое и размер штрафа, который налагается, если одна из сторон нарушит договор. Сами жених и невеста, конечно, подписывают тноим, но их подписи — это главным образом жест признания: мол, мы знаем, что наши отцы устроили нашу свадьбу.
Основной пункт договора — приданое, надн. Сейчас вместо приданого стороны просто договариваются, кто берет на себя какие свадебные расходы, кто что будет покупать для квартиры — или там вагончика — молодых, когда родится первый ребенок, да явится он скоро, в наши дни. Иногда договор предусматривает облегченную версию старой традиции под названием кест. Это можно перевести как «пансион» (как в выражении «жить на пансионе», с оплаченным проживанием и питанием), но сейчас кест — своего рода стипендия, которую семья невесты полностью или частично обеспечивает жениху, чтобы он мог учиться в койлел еще несколько лет; количество лет иногда тоже указывается в договоре. Когда-то понятие кест действительно означало «пансион»: зять жил у тещи и тестя, он был эйдем аф кест, «зять на содержании», и родители жены обеспечивали обоих всем необходимым, пока молодой муж учился. Отсюда нелестное прозвище зятя — умзистер фресер, «дармоед».
На протяжении веков мехутоним ругались из-за обязанности давать приданое, силекн дем надн — точнее, из-за попыток уклониться от этой обязанности. Еще в Талмуде было сказано: «Ни один брачный договор не заключается без ссоры» (Шабос 130а). Перебранки из-за денег и свадебных приготовлений породили баройгес танц, «сердитый танец», который по сей день исполняют на традиционных свадьбах: двое мехутенестес начинают танцевать спина к спине, а в конце разворачиваются друг к другу лицом, будто говоря, что все трудности разрешились и больше никто ни на кого зуб не точит.
Если жених и сам хорошо обеспечен или действительно влюблен в невесту, он может вообще отказаться от приданого — что называется, немен зи ин эйн ѓемд («взять ее в одной рубашке»), или же немен зи ви зи штейт ун гейт — взять ее как есть, «без ничего», а дословно — «взять ее такой, как она стоит и ходит». Несмотря на всю эту романтику, подобная история нередко вызывала у окружающих подозрения: иногда такие предложения исходили от богатых пожилых вдовцов, которые хотели купить себе молодую женушку.
«Выдавать замуж», «женить» — ойсгебн. Этот глагол также означает «растрачивать деньги» (такая многозначность слова не могла ускользнуть от внимания евреев) и «выдавать, доносить на кого-то». Если невеста всем хороша, а жених явно с дефектом, что совершенно не волнует отца девушки, — это называется ойсбайтн а тохтер ви зойер-милх: «сбыть дочь словно скисшее молоко», лишь бы взяли. Поговорка звучит упреком в адрес родителей невесты. Обычно так говорят, когда отец, действуя в своих деловых интересах, выдает дочку замуж за неотесанного или неприятного человека.
И все же ин а чолнт ун ин а шидех кукт мен ништ цу фил арайн — «в чолнт и в брак глубоко заглядывать не надо»: если бы вы знали, из чего это состряпано, то и прикасаться бы не стали.
Обсудив все подробности и заключив договор, стороны принимаются брехн телер, «бить тарелки». На свадьбах бьют бокалы, а при подписании тноим — глиняную посуду. Видимо, истинная цель этого обряда, как и на свадьбе, — отогнать злых духов, но обычно поясняют его следующим образом: как разбитое стекло можно склеить, так и неудачный брак можно исправить посредством гет, развода; а вот расторгнутая помолвка ложится на репутацию семьи несмываемым пятном. Многие авторитетные личности полагали, что развод лучше расторгнутой помолвки, — правда, большинство из них жили задолго до того, как в судах появилась тяжба за право опекунства над детьми.
Единственная компенсация, которую получает брошенный жених или невеста, — кнас, указанный в договоре штраф. Кнас играет столь важную роль в помолвке, что даже «обручиться» на идише — фаркнасн зих, то есть как бы «подвергнуть себя штрафу». Банкет в честь помолвки, на котором и подписывают тноим, называется кнасмол, «штрафная трапеза», а вместо брехн телер иногда говорят кнас лейгн, «оговаривать штраф». Глагол деркнасн возник благодаря неотрывным взглядам помолвленной парочки — на криминальном жаргоне он означает «пристально оглядывать», «проводить рекогносцировку» (перед ограблением). Еврейские преступники хоть и воровали, но в хейдере проучились дольше, чем Иисус.
От кнас пошло немецкое Knast — с начала XIX века в разговорном немецком это слово означало «тюремное заключение». В старом западноевропейском идише кнас — «наказание»; попав в немецкий криминальный жаргон, слово стало обозначать самое распространенное наказание — тюрьму. Буква t на конце слова говорит о том, что в немецкий попало сначала не существительное, а глагол кнасн (идишские глаголы, как и немецкие, в третьем лице имеют окончание — т): мен кнаст им, «его наказывают».