Мама знает, чем вы занимаетесь — это же мама, — и ей остается лишь надеяться, что вы, ребятки, как-то предохраняетесь. Желательно — с помощью резиновых изделий, а то мало ли где успел побывать этот ваш фрег-ништ/фрег-нишце. Официальное идишское название презерватива — презерватив, разговорное — капоте или, в уменьшительной форме, — капоткеле: очевидно, у этого слова французские корни. На французском capote означает «плащ с капюшоном», a capote anglaise (дословно «английский плащ с капюшоном») — «презерватив». У евреев капотой называется длинный сюртук, который по сей день носят хасиды, так что слово первым делом вызывает в голове религиозно-традиционные образы. Это как назвать презерватив рясой. Есть и другое прозвище: купл, то есть «шляпка», «шапочка» — например, ермолка. Некоторые даже называют презерватив францойзише ярмулке («французская ермолка») или, пуще того, берет. Но там, где я родился, выражение францойзише ярмулке имело более узкое значение — так называли «ермолку», на конце которой были прикреплены, так сказать, тфилин (другое прозвище — кицл-мицл, «шапочка-щекоталочка»), поэтому мы считали, что эти штуки предназначены только для ортодоксальных евреев.
Глава 13
Чего и вам желаем:
идиш и смерть
I
Уж не сомневайтесь — традиционный иудаизм увязал секс и смерть невиданным дотоле способом за две тысячи лет до развития психоанализа. В Талмуде описание малех ѓа-мовес (Ангела Смерти) появляется вдруг среди наставлений о том, как избежать эрекции на людях. В частности, мужчина не должен смотреть на женщин или на их яркие одежды:
И не смотри на совокупление ослов, свиней и даже птиц, даже если ты исполнен очами, как Ангел Смерти, о котором сказано, что он весь — глаза. Когда подходит срок больного, он [Ангел Смерти] становится над ним с мечом в руке, и горькая капля свисает с меча. При виде Ангела больной, трепеща от страха, открывает рот [чтобы закричать в ужасе], капля падает ему в рот — от нее он умирает, от нее завоняет труп и от нее зеленеет его лицо (Авойдо Зоро 20б).
Вошедшее в поговорку описание глаз малех ѓа-мовес — от его взора не скроется ни одно живое существо — свидетельствует о том, что образ ангела, исполненного очей, был известен в народе задолго до того, как были написаны эти строки Талмуда, и задолго до того, как возникла поговорка ойсштелн а пор ойгн ви дер малех ѓа-мовес («выпучить глаза как Ангел Смерти»), уже упоминавшаяся в главе 11. Но глаза ангела — не единственный его атрибут, вошедший в фольклор. Из этого талмудического отрывка пришло и другое, гораздо более известное выражение, которое никто бы и не заподозрил в связях со смертью. Битерер тропн, «горькая капля», — отличный пример того, как идиш, этот мастер страдать по любому поводу, умеет вышучивать собственные страдания.
Капля желчи на кончике ангельского меча на иврите зовется типо шель моро (типо — «капля», шель — предлог, обозначающий принадлежность, моро — «желчь»). Существительное моро часто по ошибке принимали за прилагательное, так что в итоге предлог шель выпал и получилось типо моро, что с точки зрения иврита вполне грамотно, но означает уже не «капля желчи», а «горькая капля». В переводе на идиш получилось битерер тропн — так в народе называют выпивку. Это разговорное и довольно-таки ласковое выражение, что-то вроде «стаканчика» в «пропустить стаканчик». Эр ѓот либ дем битерн тропн («он любит глотнуть горькой капельки») — вежливый способ сказать «он пьянчуга», то есть любитель присосаться к мечу Ангела Смерти. Капля и впрямь горька на вкус, но идиома обусловлена прежде всего внешним видом типичного алкоголика: голова запрокинута, рот открыт, лицо переливается всеми красками — ни дать ни взять мертвец под мечом малех ѓа-мовес.
В основных европейских языках название водки произошло от латинского aqua vitae («вода жизни»{84}), однако идиш — ценитель крепких напитков, но ненавистник пьяниц — предпочитает словосочетание битерер тропн другому, тоже насмешливому, но куда менее популярному маим хаим («вода жизни»). Не забывайте: наш фольклор родился там, где царят хукос ѓа-гоим, «законы гоев», а день начинается ночью, — если они зовут это жизнью, мы назовем это смертью, но пить будем все равно.
Тем не менее, помимо капли спиртного и пристального взгляда, образ малех ѓа-мовес редко обыгрывается в поговорках — слишком уж он страшен, слишком серьезен. Если он и упоминается, то в проклятиях, где любовь напрямую связана со смертью: «дер малех ѓа-мовес зол зих ин дир фарлибн!» («чтоб в тебя Ангел Смерти влюбился!») То есть ангел не просто будет любоваться издалека, не в силах оторвать от вас тысяч глаз; он не ограничится конфетами и букетами. Нет, он доберется до вас через все преграды, заграбастает в свои пылкие объятия и унесет во дворец, где вы останетесь вместе навсегда (причем в данном случае «навсегда» следует понимать буквально). И он никогда больше не посмотрит ни на кого другого — а значит, ваша смерть принесет нам всем вечную жизнь: с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Есть еще более утонченное проклятие: «золст мир хаcене ѓобн митн малех ѓа-мовесес тохтер» («чтоб ты женился на дочке Ангела Смерти»): во-первых, каков отец, такова и дочка; во-вторых, она же наверняка захочет, чтобы ее престарелый папаша переехал к вам жить.
II
В Талмуде сказано:
Есть в мире девятьсот три вида смерти. Самая мучительная — от удушья, самая незаметная — от поцелуя. Первая так же тяжела, как тяжело вытащить клубок шерстяных ниток из колючек, последняя легка — как легко вынуть волосок, упавший в молоко (Брохойс 8а).
Этот поцелуй смерти известен как мисе бинишике, и он поясняется в другом месте Талмуда:
Над шестерыми Ангел Смерти не имел власти: Авраам, Исаак и Яков; Моисей, Аарон и Мириам… о Моисее, Аароне и Мириам сказано (Чис. 33:38), что они умерли благодаря Божественному поцелую (Баво Басро 17а).
Библейский стих, к которому отсылает трактат Баво Басро, гласит: «И взошел Аарон священник на гору Ор по повелению Господню и умер там». Оборот «по повелению Господню» в оригинале звучит как аль пи ѓа-шем, дословно — «из уст Бога». Согласно Раши, это означает, что он умер от поцелуя — то есть принял смерть из уст Бога в буквальном смысле.
Вышеупомянутый «волосок из молока» вдохновил многих создателей кошерных молочных ресторанов; оттуда же родом известная идиома гринг ви а ѓор фун милх — «легко, как [достать] волос из молока». Этот образ и позже встречается в религиозной литературе — в мидраше, который, очевидно, впоследствии повлиял на фольклор:
Покидая этот мир, человек трепещет от ужаса перед Ангелом Смерти, который исполнен очей и держит в руке обнаженный меч; Ангел не только грозит умирающему, но и допрашивает его: «Ты не посвятил свою жизнь Торе и добрым делам? Ты не молился Создателю утром и вечером? Ты скупился на советы своим ближним?» Если все это не так, Ангел стряхивает каплю в рот умирающего, и душа отлетает с легкостью, как волосок, извлекаемый из молока. Если же все это правда, душа оставляет тело с трудом, словно колючки, выдираемые из шерсти (Масехес Хибут ѓа-Кейвер 4).
В обиходе гринг ви а ѓор фун милх означает «проще пареной репы», «раз плюнуть». Обратите внимание: в других языках символом легкости зачастую является нечто примитивное, не требующее никаких умений и талантов, в данном случае — пареная репа, плевок и т. д., в то время как в идише — смерть праведника.