— Ты не наркоман, — говорит Ким (все в клинике зовут ее просто Ким). — Представь, что у тебя диабет. А галдол — это инсулин. Ты же не будешь лишать диабетика инъекции, это было бы преступлением.
Ты получаешь не только галдол. Тебе достаются еще терапевтические беседы, развлекательная терапия, семейная терапия, арт-терапия. Некоторые из обитателей Дома Диких Детей — нарики и жертвы сексуального насилия, которым едва стукнуло двенадцать. Они проходят те же виды терапии, что и ты, а еще лечение при помощи животных. Среди зверюшек, которых приносят по средам, есть и кошки.
— Ну, наконец-то, — говорит Пенфилд, — на этот раз мы не промахнулись.
Идея в том, что враждебно настроенным, пугливым и замкнутым детям, которые не очень-то ладят с другими, с животными подружиться будет легче. Обычно так и бывает. Пока им не исполнился год, котята, похоже, бывают отличными четвероногими психотерапевтами: они возятся, гоняют лапкой клубки шерсти, исследуют комнату для зоотерапии, подняв хвосты, точно антенны в машинах.
Одна девочка-подросток с маниакально-депрессивным психозом, которая называет себя Роза Орел, от них просто без ума. «Ох, — говорит она, поднимая на руки извивающегося дымчатого мальчика и кивая в сторону двух других, что борются в огромной коробке из-под стирального порошка «Тайд», — они такие мягкие, такие чистенькие, такие… чрезвычайно лучезарные».
Несмотря на многочисленные попытки Ким Югэн вовлечь тебя в процесс, ты держишься ото всех в стороне. Твое внимание сосредоточено на Р.О., а не на котятах, а Р.О. — неприкасаемая. В этом смысле все пациенты неприкасаемые. Было бы ужасным предательством думать иначе. Поэтому ты и не думаешь, в большинстве случаев.
За год до свадьбы Марти снимает дом на Норс-Хайленд-авеню. Целый дом. Он небольшой, но места ей там предостаточно. Одну из спален она использует в качестве мастерской. В этой комнате на полу лежит громадный холст, на котором она в то время рисовала — исключительно в синих тонах — увеличенную сердцевину магнолии. Она называет свою картину (на твой вкус, слишком прямолинейно) «Сердце магнолии в синих тонах». Работала над ней целый квартал, часто забиралась на стремянку и оценивала издалека. Мол, как лучше будет продолжить.
Каждые выходные ты спишь с Марти в спальне, которая примыкает к мастерской. Матрас лежит прямо на полу, без каркаса или пружинной сетки. Иногда тебе кажется, будто ты лежишь на незаконченной картине. Странное, но приятное чувство. Возможно, оно будет сопровождать тебя всю следующую неделю учебы в Государственном университете Джорджии.
Одним благостным утром ты просыпаешься и видишь, что тело Марти украшено узором из схематичных синих цветов: один на шее, на груди еще несколько и целый букет цвета индиго на молочно-белой равнине живота. Ты таращишься на нее в хмельном изумлении. Женщина, на которой ты собираешься жениться, за ночь превратилась в арабеску из волнующих цветочных синяков.
А потом ты видишь кота: соседский перс, Ромео, прислонился к стене в углу, пузом наружу. Так похож на маленького мохнатого человечка в мягком кресле, что ты смеешься. Марти начинает ворочаться. Ромео прихорашивается. Очевидно, он проник внутрь через окно мастерской, прошелся по «Сердцу магнолии в синих тонах», а потом зашел в спальню и осквернил Марти.
Моя будущая жена похожа на обои эпохи декаданса, размышляешь ты, целомудренно целуя ее в один из цветочных отпечатков лапы.
Ты спишь на улице. Носишь одну и ту же вонючую одежду много дней подряд. Уже много месяцев не принимаешь галоперидол. Может, ты сейчас и не в Атланте, а в Лиме, в Стамбуле, в Бомбее? Черт побери, да хоть усыпанный булыжниками лунный кратер! Ты волочишься с места на место, подобно зомби, и люди, у которых ты клянчишь бургеры, мелочь, жетоны на метро, старые газеты, — они не более материальны, чем ты; они столь же бесплотны для тебя, как ты для них. Возможно, они все голограммы. Или призраки. Вполне может быть, что они — человекоподобные роботы, запрограммированные на то, чтобы держать тебя в грязи и голоде. Они заставляют тебя поступать тем или иным образом, пользуясь пультами управления, которые замаскированы под наручные часы и брелки для ключей.
Кошки значат для тебя больше, чем люди. (Люди, возможно, и не люди даже.) Коты тоже стремятся выжить, они способны вынюхать азотосодержащие вещества за несколько кварталов отсюда. Еда.