– Мисс Миллс, вы опять так уверены в своей победе, а не получиться, так как в игре с Векич?
– Я вас уверяю, что нет. В игре с хорваткой я допустила много ошибок, но игра все равно осталась за мной, – не переставая улыбаться, отвечала Миллс.
Реджину еще много расспрашивали о ее соперницах, которые могут попасться на турнире. Миллс объяснила, что уже может предположить, кто ей встретится в матчах до четвертого круга. Журналисты расспрашивали про ее тактику, будет ли она ее менять или просто внесет какие-либо изменения. На что Миллс сдержанно ответила, что будет вносить коррективы по ходу турнира. В чем непосредственно примет участие ее тренер мистер Гордон.
Обсуждая будущие матчи, один из журналистов решил узнать, – Реджина, от чего, по-вашему, вообще зависит победа? От везения, профессионализма, может желания?
– Я отвечу вам так, – Реджина посмотрела на аудиторию, – человек не может получить больше чем любит его сердце.
После сказанного все журналисты переполошились, – мисс Миллс, вы говорите, что выиграете чемпионат, не хотите ли вы сказать, что влюблены?
– Каждый понимает этот ответ, как хочет, но я, по-моему, не сказала, что влюблена, – усмехнувшись, ответила Миллс.
– Но вы сказали, что любящее сердце получит больше. А вы говорите, что победите, значит…
– Это ничего не значит, – откровенно смеясь, сказала Миллс.
– Мисс Миллс, сегодня играет Эмма Свон, вы посетите ее игру?
– Нет, – кратко ответила брюнетка.
«Почему про Свон спросили именно после моего ответа про сердце?!»
– Но почему, вы не хотите поддержать Эмму? – спросили из зала.
– В то время, когда играет мисс Свон, у меня свидание, – улыбаясь, ответила Миллс.
– Но, видя ваши вчерашние фотографии с мисс Свон, можно сказать, что вы оказываете друг другу поддержку. Особенно когда мисс Свон массировала вам ногу.
– Это просто помощь, оказанная мне, – сухо прошипела Миллс.
– А если ваше присутствие поможет ей пройти дальше? – выкрикнули из зала.
– Мисс Свон и с моей поддержкой не пройдет дальше четвертого круга, – улыбаясь, ответила Реджина.
Свон проснулась от настойчивого писка будильника, девушка и забыла, что поставила его на восемь утра. Хотя матч был вечерний, Эмма не хотела просто так валяться и решила взяться за ум и провести небольшую пробежку, а после подробнее изучить игру предстоящей соперницы.
Нехотя, Свон сползла с кровати и с понурой головой пошла в душ. Вчерашний день не выходил у Эммы из головы. Она вновь и вновь прокручивала игру с Паркер в голове, и не понимала, почему ей не удалось вчера взять вверх над подругой.
Удары были те же самые, подачи такие же сильные, но вот, что-то все равно не давало сосредоточиться и пустить мяч прямо в линию и не допустить уйму невынужденных ошибок.
Также Свон не обошла в своих мыслях перепалку с Миллс, и еще раз удостоверив себя, что нужно вовремя брать себя в руки, решила забыть вчерашний неловкий эпизод и полностью уйти в работу.
Приведя себя в порядок и приготовившись к утренней разминке, Свон вышла из номера и направилась к лифту.
Дождавшись сигнала прибытия лифта, Эмма, смотря себе под ноги, зашла в кабину и тут же повернулась лицом к дверям.
– И вам доброе утро… – почувствовала легкое прикосновение к своему плечу Свон и чуть дернулась.
– Тьфу ты… – плюнула Эмма, видя улыбчивую Паркер, которая также собиралась совершить пробежку, – нельзя же так пугать…
– Какие мы нервные стали в последнее время, – сказала подруга.
– Прости, – махнула головой Эмма, – что-то я совсем никого не замечаю.
– Да я уже привыкла. Вся в себе и в себе, может, расскажешь, что с тобой творится в конце то концов? – выходя из лифта и уже подходя к выходу из гостиницы, спрашивала Паркер.
– Тин, со мной все в порядке. Я просто сосредотачиваюсь на предстоящий матч и…
– Так, Свон. Прекращай мне по ушам ездить! – строго выговорила Паркер, – то, что вчера произошло – это ты называешь все в порядке?
– А, да, Тин, прости, что вчера так вот выгнала тебя. Просто я не хотела, чтобы ты слушала всю это перепалку с Миллс.
– Вот об этом я и спрашиваю. Что у вас настолько все серьезно? – приподняла одну бровь подруга.
– Да, что ты несешь? Что серьезно, Паркер? – вспыхнула Свон.
Тина незаметно усмехнулась и выдала, – а что тогда у вас с мисс Миллс? Почему вы не могли просто нормально поговорить при всех? Почему после вашего разговора она собирает большую пресс-конференцию и грозится ответить на все вопросы журналистов? Мм?
– Да, не могли. У нас был конфиденциальный разговор, да и вообще… – Эмма запнулась и еще раз прокрутила у себя в голове информацию про конференцию и вопросы.
– Подожди, – крикнула Свон, так как Тина уже побежала дальше и не стала дожидаться стоящую и думающую Эмму.
– Может, расскажешь, о чем вы таком говорили, что Миллс хочет раскрыть все карты перед журналистами? – спросила Тина, когда Эмма, наконец, догнала девушку.
– Да все как обычно, – усмехнулась Эмма, – облили друг друга «любезностями». Откуда ты узнала про конференцию?
– Оттуда же, что и про фото – птичка на хвосте принесла, – съязвила Паркер.
– А теперь серьезно, – останавливаясь посередине парка, сказала Тина, – о чем вы вчера разговаривали?
Эмма покачала головой и, не посмотрев на подругу, присела на лавочку. Ей сейчас просто необходимо было кому-то выговориться, и этим кто-то вполне могла стать Тина, которой Свон всецело доверяет. Хоть Эмма не хотела ничего разъяснять Паркер, но настойчивость подруги не оставила ей ни единого шанса.
– Я вчера была сама не своя. Вернее, я не понимаю, что на меня нашло. После случая со снимками и журналистами я была в ярости, а уж после нашего спарринга я просто не могла контролировать свою злость… – Эмма посмотрела на Тину, но та не обиделась и, кивнув, дала понять это.
– Когда я попросила тебя выйти я буквально накинулась на Миллс с обвинениями. Ой, Тина, я столько гадостей ей наговорила, что ты даже не представляешь, как я сейчас жалею. Да, нет. Я просто ненавижу себя за это. После моего интервью в ту газету все так закружилось, что я уже не я. Я – какой-то злобный, враждебный человек, который кидается на первого встречного, показывая свои заточенные донельзя зубы. Я сама понимаю и каждый раз настраиваю себя на то, что нужно держать себя в руках, не вестись на всякую ерунду, если можно так сказать. А сама завожусь с полуоборота, и еще быстрее, когда речь идет о Миллс. Тин, я, правда, не понимаю, что происходит…
Паркер покачала головой и посмотрела на Свон, которая вовсю рассматривала живописнейший и интереснейший асфальт под своими ногами.
– Послушай, Эмма. Сейчас происходит, то, что ты никак не можешь себе признать, и мне кажется, еще не скоро признаешь. Но могу сказать лишь одно. Тебе нужно самой постараться разобраться в своих чувствах, – Тина взглянула на Свон, ожидая яростный серый взгляд в свою сторону, но, не дождавшись, еще больше удостоверилась в своих предположениях.
Через несколько минут молчания Эмма все-таки выдала:
– Ты права, Тин… Все как всегда правы. Одна я ничего не понимаю. Прости, какие еще чувства? Ненависть? Или может зависть? Нет, Паркер. Теперь у меня будет полное равнодушие и безразличие и к Миллс и к вечно сующим свои носы не туда журналистам. С сегодняшнего дня я решила, что вплотную займусь теннисом и только им. Я зачем сюда приехала? Правильно. Показать свой лучший теннис и постараться пройти как можно дальше, а лучше в финал. Да точно. Это моя цель номер один – пройти в финал турнира Большого шлема.
– А почему не выиграть? – опуская все вышеперечисленное, Тина ткнула в самую суть.
Эмма сверкнула молнией, но не стала ничего отвечать, а просто встала с лавочки и побежала вглубь парка, продолжая прерванную пробежку.
– Вот и я о том же, – усмехнулась подруга и не став догонять блондинку, понимая, что той необходимо побыть наедине со своими мыслями, направилась на выход из парка.
Сделав пару тройку кругов по парку, Эмма направилась в гостиницу с твердыми намерениями и решениями, которые озвучила час назад Тине.