«А ведь действительно прошло всего несколько дней. И эти дни стали как будто маленькой частью моей жизни, без воспоминания о которых я, наверное, уже не смогу. Нет, я не понимаю, зачем все это говорю Миллс. Но мне хочется. Мне сейчас реально хочется высказаться…»
Миллс слушала, что говорила Эмма. Женщина понимала, что блондинка сейчас искренна как никогда.
– Эм, я уже говорила тебе, что ты сначала должна узнать о человеке хоть немного, чтобы не было таких ситуаций. А та ухмылка, которую ты видишь, это обычный щит, который защищает человека от окружения.
«Что я несу? Рассказываю ей о себе. Но зачем? Я не хочу, чтобы она узнавала обо мне что-либо»
– Мозгами я это понимаю, но вот сердцем… – покачала головой блондинка, – ты как всегда права, Ри. Но я ничего не могу с собой поделать. Ты даже не представляешь, как мне сейчас жаль…
– Ты знаешь, почему этого человека задело то, что ты сказала? – посмотрев на Эмму, спросила Реджина.
– Да, – тихо ответила блондинка, опуская голову.
– Тогда поставь себя на ее место. Чтобы ты сделала и как отреагировала? – спросила Реджина.
Эмма не хотела ставить себя на место Реджины. Она прекрасно понимала, что чувствует Миллс, и какие эмоции побудили сделать, то, что она сделала.
– Я бы размазала этого человека по стенке. Уничтожила одним только взглядом, – сквозь зубы прошипела блондинка.
Она вспомнила про свою мать. И на секунду представила, что было бы, если про ее маму такое высказали, хоть и не в прямой форме.
– Вот видишь. Ты обижаешь ее, а даже не знаешь, как она к тебе относиться, – с придыханием сказала Миллс.
Услышав фразу Миллс, Эмма тут же подняла голову и посмотрела в глаза брюнетки:
– И как же она ко мне относится? – с колотящимся сердцем спрашивала блондинка.
– Не знаю, я не она, – посмотрев на Эмму, ответила Реджина.
Эмма улыбнулась.
– Да, ты права, Ри. Слушай, а что все я да я. Расскажи, что у тебя стряслось? – с нескрываемым интересом спросила блондинка.
Миллс не знала, как начать, она боялась, если она сейчас все скажет, это перевернет ее жизнь.
– Все вокруг замечают то, чего не замечаю я. Но сегодня я поняла, что все так и есть. Я поняла, что меня тянет к человеку, который меня ненавидит. От одного его взгляда меня бросает в дрожь, а от прикосновений в жар. Я постоянно думаю только о нем. Таких чувств я не испытывала никогда. Эм, скажи, как забыть? – у Миллс скатилась по щеке одинокая слеза.
«Что? Неужели, это правда? Чувства? Миллс, ты, правда, испытываешь ко мне чувства? Да, меня тоже тянет к тебе. Очень сильно… Все те прикосновения, про которые ты говоришь, про взгляды – все в точности, как и у меня. Но я не знаю… Зря я затеяла эту игру в Ри и Эм. Я не могу не предвзято смотреть на это…»
– Ри. Послушай. А может тебе просто поговорить с этим человеком и сказать, что ты действительно чувствуешь к нему. А уже потом делать выводы – забывать или же… – тут Эмма посмотрела на лицо брюнетки и увидела, как осталось мокрая полоска на щеке и Свон дернуло с новой силой. Она поняла, что Миллс говорит не просто правду, а самую что ни на есть болезненную правду, которая серьезно действует на нее.
«Если она просит сказать напрямую, значит, она не боится этого услышать?!»
Реджина посмотрела в глаза Эмме, – Эм, я… – она дотронулась ладонью до щеки Свон, – Эмма… – Миллс не смогла больше сдерживаться и, подавшись вперед, своими губами нежно коснулась губ Эммы.
Свон на секунду задержалась на губах. Не ответив, но и не отстранившись. Она была безумно растеряна и не знала, что ей делать. Она не могла себе признаться, что тоже испытывает такие чувства к этой женщине. Да, ее тянуло к ней, да, она хотела побольше узнать ее как человека, да, ей нравилось проводить время вместе, но это не те чувства, что испытывает Миллс.
Отстранившись, так и не ответив на поцелуй, Эмма растерянно посмотрела в глаза Реджине, давая понять, что не понимает, что сейчас произошло.
Миллс посмотрела на растерянную Эмму.
– Прости, я не должна была. Это ошибка, пожалуйста, забудь. Я больше не буду выводить тебя, мы просто все оставим в прошлом. Пока, увидимся на матчах, – высказавшись, брюнетка встала и пошла к выходу из парка.
– Боюсь, что уже не увидимся… – тихо сказала блондинка, отворачиваясь в сторону и закусывая нижнюю губу.
Реджина услышала, что сказала Свон и быстро обернулась, – что это значит? – вернув голосу прежний тон, спросила она.
– Я снимаюсь с турнира и завтра всем об этом сообщу. И да, мисс Миллс, наш спор остается в силе. Я завтра же публично принесу вам свои извинения, – также возвращаясь к их прежним отношениям, проговорила блондинка.
– Ты что идиотка? – вырвалось у Миллс, посмотрев на Эмму.
Свон посмотрела в ее глаза и совсем невесело ответила:
– Нет. Это мое решение и оно вполне осознано. Это не турнир, а сплошной кошмар. За последние несколько дней я испытала столько негативных эмоций сколько не испытывала вот уже несколько лет. Мне все это надоело…
– Нет, ты точно идиотка. Ты одна из сильнейших теннисисток этого турнира и так легко решила отказаться от борьбы? Да ты мне за 5 дней испоганила жизнь, а теперь решила засунуть голову в песок и свалить с турнира? Да, первой же новостью в таблоидах будет, что возлюбленные поссорились, а мне это никак не нужно. Хочешь вылететь? Проиграй! Но я не позволю тебе просто так все бросить, – договорив, Миллс развернулась и быстрым шагом, ушла.
Свон ошарашена монологом Миллс. Она только и думала, что Реджина будет просто счастлива никогда больше не видеть Свон, а тут… А тут Реджина Миллс 2 ракетка мира говорит, что Свон сильная теннисистка и не имеет права бросать турнир.
Мысли окончательно смешались в белокурой голове, и Эмма, чуть погодя, побежала из парка.
Свон нагнала брюнетку уже у входа в гостиницу. Резко схватив за запястье, Эмма развернула ее к себе и чуть отдышавшись, спросила:
– Что значит, ты не позволишь мне все так бросить?
– Я не собираюсь, перед вами отчитываться, мисс Свон. А теперь отпустите мою руку, мне больно, – выдернув кисть, Реджина вошла в дверь гостиницы.
«Ну, что, Свон, захотела поиграть? Так поиграем, только по моим правилам» – Реджина быстро поднялась к себе в номер и не раздеваясь легла спать.
Эмма потрясенно еще долго стояла около входа в гостиницу. Она смотрела в уходящую спину Реджины и не могла ни догнать ее, ни спросить, что-либо еще. Она просто стояла, как вкопанная и не могла пошевелиться. Слова брюнетки так сильно засели в белокурой голове, что Свон не знала радоваться ей или огорчаться.
«Я не позволю тебе просто так все бросить… Что она хотела этим сказать? Нет. Я решила, что нужно остановиться, значит нужно остановиться. Не стоит продолжать бороться за то, что тебе уже не нужно, идти против своих принципов и доводов. Снова надевать эти маски и стараться держать себя в руках. Нет. Я уже не смогу сдерживаться, я это поняла… Завтра же объявлю о своем уходе и о бессрочном отпуске, из которого вряд ли смогу выйти…»
«Но Миллс. Почему меня останавливают ее слова? Какое она вообще имеет право, что что-то там мне не позволит? Я сама могу решать, что делать и как быть. Но все же ее слова дают хоть маленькую, но надежду, что еще не все потеряно…»
«Да, я идиотка! Она правильно сказала. Я просто трушу продолжать то, что уже давно началось. А может не стоит вот так вот все бросать и ломать при этом и себе карьеру и тренеру и даже агенту? А если она права и об этом напишут в газетах? То тогда еще и ей плохо сделаю. Нет. Я все-таки эгоистка!»
«Хм… А ведь она поцеловала меня сегодня! Со всеми этими мыслями я забыла о самом главном… Реджина Миллс меня поцеловала. Причем не Эм, а Эмму Свон. Но вот только она говорила, что я ненавижу ее. Нет. Это неправда. Я не ненавижу ее. Я… Я… Да я сама не знаю, какие чувства испытываю к ней! Ненависть? Ревность? Зависть? Нет, нет и еще раз нет. Притяжение? Симпатию? Влечение? ДА! Наверное, это те самые слова, характеризующие мои чувства. Но ведь у Реджины они намного глубже, а у меня… Мне просто нравится находиться рядом когда она Ри, а когда она Реджина то просто невыносимо… Ааа! Господи! Я сама себя не понимаю. Какое-то раздвоение личности…»