Реджина посмотрела на часы. Ей оставалось 40 минут до игры. Поэтому она пошла на стадион к назначенному времени, как и обещала Джефу.
Девушка пришла к раздевалке, где ее ждал Гордон. Он отдал ей сумку и сказал переодеваться. Через 10 минут Миллс вышла готовая к игре.
– Миллс, может, расскажешь, что ты делала на игре Свон? – уточнил Гордон.
– Уже ничего. Джеф, ты мой тренер, вот и говори только о предстоящей игре. По-моему она важна?! – достаточно грубо, ответила Реджина.
– Ладно. Твоя соперница Симона Хелеп. Это очень серьезная соперница для тебя. Она молода и сейчас у нее пик формы, сейчас она очень сильна и тебе придется постараться. Помни – она сильна на подборах у сетки, поэтому не посылай туда мяч, не играй укорочено. Больше у нее больных мест нет. Поэтому, Миллс, сейчас тебе нужно собраться как никогда и выкинуть все ненужные мысли из головы.
– Я поняла, Джеф. Пойдем, у нас осталось всего 10 минут до начала, – Реджина остановилась, – Джеф, если сейчас встретишь Деби, скажи, что мне нужно поговорить с ней после игры.
– Хорошо, пойдем. Я кстати ее видел, она уже здесь.
– Нет, перед игрой не нужно.
– Хорошо, пойдем.
Реджина вышла на стадион, он был полностью забит людьми. Очень многие начали скандировать ее имя, когда она появилась. Поприветствовав всех, Реджина начала настраиваться на игру.
«Так, мы играли с ней несколько раз, но за последние несколько лет она очень набрала форму. Поэтому статистика моих побед сейчас может ничего не значить. Симона – отличная теннисистка и мне нужна постараться выкинуть все посторонние мысли из головы. И я это сделаю!»
Судья объявил о начале игры. Подача была у Миллс. Реджина прошлась глазами по всему стадиону. Джеф был на трибуне, с ним даже уже сидел Стоун, и они о чем-то беседовали. Воркенсон сидела на vip-трибуне, показывая Миллс, что она очень поддерживает ее.
Брюнетка подала и первой же подачей сделала счет 15:0.
Когда Миллс ушла, Эмма посмотрела на Джонса и, увидев в его глазах понимание, почему она вот так ушла, Свон ничего не говоря, не спрашивая, не узнавая, развернулась и молча пошла в направлении раздевалки.
– Эмма, подожди, – остановил ее Киллиан.
– Что, Джонс? Хочешь меня поздравить с победой? Или же объяснить, зачем прогнал Миллс? Не утруждайся, я и сама все прекрасно знаю. Спасибо тебе. Я и забыла, для чего я здесь. Я хотела выиграть – я выиграла. Любой ценой. Теперь все мои мысли будут исключительно о теннисе. Нужно еще пробиться в четвертьфинал. Завтра расскажешь кто моя соперница, и усиленно займемся отработкой подач, а то сегодняшний первый сет показал, что мне еще работать и работать, – спокойно и без лишних эмоций говорила Свон, но от нее исходила боль и обида такой силы, что не знающему Эмму человеку показалось бы, что ей все равно. Но Джонс зная ее как облупленную и, видя какие чувства сидят внутри блондинки в эту минуту, не решился ничего говорить, или перебивать ее.
Он лишь утвердительно кивнул на все, что говорила Эмма, зная, что переубеждать ее в таком состоянии бессмысленно и Эмма скрылась за дверьми отдаленной раздевалки, и на счастье блондинки там никого не оказалось.
«Ну что же. Может это и к лучшему? Пора заканчивать весь этот фарс с чувствами и отношениями. Нужно настраиваться на предстоящие матчи и забыть кто такая Реджина Миллс. Сейчас есть только теннисистка мисс Миллс и все. Все, что было до этого – дурной сон… Но такой настоящий, приятный, самый что ни на есть желанный, и который будет преследовать меня всегда… Кого я обманываю? Я никогда не смогу видеть в ней просто теннисистку. Ри, где же ты? Как ты мне сейчас нужна…»
Просидев в своих думах около часа, Эмма все же сходила в душ за это время и, переодевшись, решила выехать в гостиницу, здесь ей было делать уже нечего.
– Эмма, вот ты где. А я тебя по всему стадиону ищу, – зашла в раздевалку Портер.
– Привет, Мел, – сухо поздоровалась блондинка, – давай сейчас без пресс-конференций, я очень устала и хочу уехать в отель.
– Без проблем, Эмма, – улыбнулась Портер, – а как же игра Реджины? Она начнется через 20 минут.
– Киллиан, скажет мне счет.
– Стоп, – остановила Мел уже выходившую Свон, – что случилось?
– Ничего. Матч мисс Миллс меня сейчас интересует в последнюю очередь. Сейчас мне нужен отдых, а потом усиленная работа к предстоящем матчам, – все это Эмма говорила холодно, но внутри чувствовала, как все переворачивается. Сложно дается ей отрицание своих чувств.
– Черт! – выругалась агент, – вы опять поругались? Да сколько можно?
– Никто не поругался, Мел. Мы обоюдно решили прекратить всяческие контакты, вернее мисс Миллс хорошо дала понять мне это. Сейчас я не хочу больше об этом говорить. Мне нужен отдых и работа. Я сюда приехала показать весь свой теннис и пройти в финал, вот этим я и займусь, – холодно и безумно спокойно проговорила блондинка, да так, что Мел даже не нашлась, что возразить и пропустила Свон из комнаты.
На выходе со стадиона Эмма встретилась с Деби.
– Здравствуй, Деб, – поздоровалась блондинка и, не останавливаясь, вышла на улицу.
– Привет, – Деби хотела спросить у Эммы как игра, но та даже не остановилась, – Эмма, подожди. Ты куда?
– Я в гостиницу, – уже на улице Эмма буднично ответила Воркенсон.
– И можно узнать с какого это хрена? – не сдержалась от эмоций Деби.
– С такого, что моя игра закончилась, и я еду отдыхать от тяжелого матча, – продолжала удивлять спокойствием саму себя Свон.
– У Миллс игра через 15 минут, ты не собираешься поддержать свою девушку? – спросила Воркенсон.
– Свою девушку? – приподняла бровь Эмма и по глазам Воркенсон поняла, что Реджина ей ничего не рассказала, – Деб, она не моя девушка и никогда не будет таковой.
– Свон, вы вчера вечером переписывались, и все было хорошо. Что произошло? – пытаясь быть спокойной, спросила Дебора.
«О, Господи. Да за что они все на мою голову? Спросите у Миллс что произошло…»
– Ничего не произошло, – холодно ответила Свон, – прости, Деб, мне уже пора, – и снова собиралась уйти Эмма.
– Нет, я знала, что Миллс идиотка, но у меня хоть какая-то надежда была на тебя. Кто из вас теперь накасячил? Почему нельзя просто быть друг с другом? Хотя ладно, иди, отдыхай. С победой, – выговорившись Воркенсон пошла на стадион, – Миллс, я тебя точно убью.
– Да не причем тут Миллс. Я виновата! – кинула Свон и, развернувшись, ушла в направлении машин.
Дебора развернулась и посмотрела на Эмму, – объясни мне, что у вас произошло? Я вижу, ты переживаешь.
– Произошло то, что я идиотка! Не нужно было даже думать о том, что у нас может что-то получится. Я в этом виновата, только я, – услышала из-за спины вопрос Деборы Эмма и тихо проговорила себе под нос.
– Свон, хватит ныть. У вас все может получиться. Пойми, Миллс – сложная и упрямая, в ней масса недостатков. Но если она любит… Эмма, хватит устраивать, этот тупой детский сад. Ты сейчас идешь со мной на трибуну и поддерживаешь свою девушку или ты возвращаешься в гостиницу и теряешь ее и последний шанс быть с ней счастливой, – Воркенсон развернулась, – решать тебе. Я буду в vip-зоне, – кинув последнюю фразу, ушла.
Эмма так и продолжала стоять спиной, она поняла, что Воркенсон ушла и оставила ей выбор.
«А может Деби права? Нужно плюнуть на свою гордость и просто подойти и извиниться перед Реджиной? Она ведь злится то не потому что Джонс прогнал ее. А потому что я сама не рассказала ей мою проблему. Но как я должна была ее рассказать, если сама до конца не могу понять это? Нет. Нужно завязывать с самоедством, а просто разъяснить ситуацию и дальше пусть решает Миллс. Я постараюсь принять любой ее выбор. Хоть это будет и тяжело… Да и зачем?» – Эмма была полностью уверена, что Реджина не выберет их.
Походив около выхода и обдумав кучу вариантов, как поступить, Эмма остановилась на одном – поддержка Реджины. Свон не хотела, чтобы Миллс проиграла, и будет из-за всех сил болеть за нее. Но вот на счет их отношений Эмма все же придерживалась своего первого решения – нет никаких отношений, а есть только теннис.