Мне осточертели бесконечные разговоры сотрудниц о вечерних сериалах, посиделках в кафе, мужьях-бездельниках, которые не желают сделать что-то (делая, однако, то, то и это тоже). Никакие производственные нагрузки не способны так изматывать, как свободнотекущий бабский треп.
Я сто лет не смотрела телевизор. Правда, уж от этого-то особо не страдаю. Те фильмы, что мелькают по всем каналам, напоминают друг друга, как различная аранжировка одной и той же музыкальной пьесы.
Радуют разве что рекламные ролики, вставляемые обычно в самые «подходящие» для этого моменты. Например, посреди напряженной погони с кувыркающимися в пропасть и взрывающимися, как китайские петарды, автомобилями вдруг возникает изумительная реклама туалетной бумаги: «Вы можете доверить ей самое дорогое» (и только полный кретин затормозит на антикварной вазочке, замотанной в несколько слоев этой самой бумаги, а не экстраполирует мысль про «дорогое» дальше).
Я не хочу месяцами любоваться красивой жизнью из мыльных опер. Но читать-то я не разучилась. Я тоже человек. Я запланировала себе выходной вечер с книжкой в постели и проведу его именно так!
Ага. Нет, первая часть плана удалась на сто процентов. Макароны были сварены, котлеты поджарены, дети накормлены, вымытая посуда засунута в шкаф. Но когда я, прихватив томик Устиновой, уютно устроилась для «продолжения банкета», естественно, заверещал телефон, и Тошка завопил на весь дом: «Мама, тебя!».
Мысленно чертыхаясь в адрес Александера Грейама Белла (у него, видите ли, зуд изобретательский был, а я теперь покоя из-за его изобретения не имею), взяла трубку.
— Жанна Валерьевна, с вами говорит Виктория Александровна, Вовин классный руководитель.
Я думаю, все на свете родители, услышав фразу: «С Вами говорит классный руководитель вашего ребенка», испытывают одни и те же чувства. Не надо долго объяснять, какие именно.
— Что он натворил на этот раз?
— А он не рассказывал?
— Нет.
— Они с Витей Пономаревым выпрыгнули из окна на втором этаже. Вова, слава Богу, не пострадал, а Витя сломал ногу. Витины родители утверждают, что это ваш сын заставил Витю прыгать из окна. В общем, директор хочет Вас видеть. Я думаю, вам нужно побеседовать с Вовой, чтобы как-то подготовиться к визиту.
Я положила трубку. Вовка тут же материализовался рядом.
— Ну?
— Это Виктоша звонила? — осторожно спросил сыночек.
— Да.
— И что сказала?
— Ты почему мне ничего не рассказал?! — взорвалась я. — Что ты там устроил?! Ты соображаешь, что ты натворил?! И главное, мне — ни слова! Ты когда мне про директора собирался сказать? Или не собирался?!
— Ты же сама сказала, чтобы тебя сегодня не трогали. Вот я и не трогал. — В голосе сынули зазвенели интонации невинно оскорбленного праведника.
— Я сказала: по пустякам не трогать! Что ты сделал?!!
— Ты сказала: вообще не трогать. А Витька сам дурак. Он вообще первый завелся. У меня свидетели есть.
— Свидетели чего?
— Того, что он первый начал. Почему это я всегда виноват?!
— Вовка, я же тебя знаю. Как ты мог парня подбить на это? Что теперь делать будем?
— Да не я это. Это он меня подбил. Завелся, что может прыгнуть с любой высоты. Главное — правильно приземлиться. А мы на химии были. Там кабинет на втором этаже, окна большие и газон под окнами. Я ему говорю: не прыгнешь ведь, слабо, чего зря трепаться. А он мне: это тебе слабо, а я уже все рассчитал. Надо оттолкнуться посильней от подоконника. Тогда приземлишься прямо на грядку, а она мягкая. Ну, мы пари заключили. При всех, между прочим.
— Какое пари?
— Если я струшу, я ему до конца года алгебру с геометрией решаю, а если он — то он мне все сочинения пишет.
— Ну и?
— Ну и прыгнули. А ты бы что, морозилась? Только у него под ногу кусок кирпича попал. Кто ж знал, что он там валяется? В траве не видно. И совсем не страшно, между прочим. Почти как с тумбочки.
— Вовка, какого черта вас вообще понесло прыгать из окна? Вы взрослые люди. Это еще счастье, что так все кончилось. А могло что быть?
— Мам, я ж тебе говорю, мы все рассчитали. Каскадеры вон с девятого этажа прыгают, и — ничего.
— Вовка!!!
— Да Маринка вчера «Кунсткамеру» смотрела: там двое пожарных с вертолета сорвались на тренировке. Так через две недели уже из больницы выписались.
— А Маринка здесь при чем?
— Она Витьке давно нравится. С седьмого класса. Только у него шансов нет. Вот он и решил повыпендриваться.