Грета, окончательно потеряв терпение, взвыла, добродушно виляя хвостом. Так что кофе мне пришлось выпить уже после прогулки. Перекусив парой бутербродов, я все-таки обзвонила больницы, для успокоения души, но так ничего и не выяснила, а потом отправилась в институт. Мне предстояло познакомиться с Димой Кошелевым.
От вчерашнего вечернего холода не осталось и следа. На улице стояла прекрасная теплая погода, словно снова вернулось лето. Радовала глаз золотая россыпь опавших листьев. Ясное утро очаровывало своей прозрачной хрустальной чистотой настолько, что просто не хотелось верить ни во что плохое.
Я выехала с автостоянки, полная оптимизма. Дело представлялось мне легким, я склонялась к мысли, что Инна права. Правда, могли возникнуть сложности, если парень выехал за пределы Тарасова, но я надеялась, что до этого не дошло.
Мне удалось добраться до Политеха как раз к перерыву. Просмотрев расписание, я без особого труда разыскала аудиторию, в которой должны были проходить практические занятия Лешкиной группы.
Дима почему-то встретил меня в штыки. Скорее всего, он принадлежал к той породе людей, которые вообще никому не доверяют. А ведь я сказала ему чистую правду, что Леша пропал, и я, по просьбе его сестры, пытаюсь его найти. Конечно, я не стала упоминать, что поиски — это моя специальность.
— Почему я должен вам верить? — осведомился Кошелев, уставившись на меня в упор голубыми глазами из-под нахмуренных бровей. Я попробовала представить, как он улыбается, но у меня ничего не получилось.
— Вы мне абсолютно ничего не должны, я просто прошу вас о любезности, — ответила я.
Дима наконец прекратил вертеть в руках спичечный коробок и сказал, что не смог бы мне помочь даже при всем желании, которое у него, кстати, отсутствовало, ну не нравилась я ему, и все тут, так как Рита переехала, а свой новый адрес оставить не удосужилась. Парень всем своим видом давал понять, что разговор окончен. К тому же в аудиторию вошел преподаватель, и я вынуждена была откланяться. Так что доверительный разговор не состоялся, он наотрез отказался отвечать на мои вопросы.
Но я не была бы Татьяной Ивановой, если бы так сразу смирилась с неудачей, даже не попробовав ничего предпринять. Конечно, существовала вероятность, что Дима Кошелев сказал мне правду, но мое внутреннее чутье, которое почти никогда не ошибалось, говорило об обратном. Интуиция — великая вещь! Я посчитала, что он просто-напросто выгораживал друга, подозревая что-то неладное. Поэтому направилась прямиком в деканат, где после небольшого вступления объяснила ситуацию немолодой секретарше в темно-синем вязаном костюме и некрасивых очках. Она почти сразу прониклась ко мне сочувствием и, посетовав на современные нравы, полезла в пухлый коричневый журнал с фамилиями студентов.
— На этом курсе училась только одна Маргарита, — сообщила женщина, захлопнув список. — Ее фамилия — Скворцова. Успеваемость, конечно, оставляла желать лучшего, — добавила она и начеркала Ритин адрес на двойном тетрадном листке. Следовательно, я оказалась права, а Кошелев врал мне самым наглым образом.
Вчетверо сложив листок, я засунула его в карман куртки и, вежливо поблагодарив институтского сотрудника, устремилась к выходу, где у самых обшарпанных дверей столкнулась с Кошелевым, бессовестно прогуливающим практические занятия. Интересно, под каким это предлогом ему удалось ускользнуть от преподавателя?
— Нехорошо обманывать, — заметила я. — Разве вас этому в детстве не учили?
— С ним, правда, что-то случилось? — спросил Дима встревоженно. Видимо, поразмыслив немного, он решил изменить свое отношение ко мне и сменил гнев на милость.
— Это я как раз и пытаюсь выяснить, — заверила я его.
— А я думал, это происки Инессы. — Я сообразила, что речь идет о Лешкиной сестре. — Она их давно разлучить пытается. Впрочем, кто ищет, тот всегда найдет, — резонно заметил он. — А вы, как я вижу, уже побывали в деканате.
— Совершенно верно, — подтвердила я. — Как видишь, выяснить адрес вашей Скворцовой оказалось не самым трудным делом. А вы, молодой человек, тоже были на ее дне рождения?
Дима от моего вопроса слегка опешил, а потом кивнул.
— Не хотелось бы быть вороной и накаркать беду, но может случиться так, что именно вы видели его последним.
— Неужели все так серьезно? — испугался Кошелев.
— Возможно, — пророчествовала я, намеренно нагнетая обстановку. — У Леши были проблемы?
— Что вы имеете в виду? — насторожился студент.
— Наркотики, алкоголь, тайные или явные недоброжелатели?
— С ума вы все посходили, что ли? — взорвался он. — У него, по-моему, один враг — его чокнутая сестрица.
— А она, напротив, как раз вас одного из всей компании считает нормальным человеком, — сообщила я.
— Весьма признателен, — Дима криво усмехнулся. — Не было у него недоброжелателей, да и проблем особых тоже не было. Я вообще не понимаю, что происходит. При условии, что вы говорите правду, конечно, — он снова недоверчиво покосился в мою сторону. — Будете у Ритки, передавайте привет. Только объясните ей, что это не я дал вам ее адрес. Ну, бывайте, а то мне некогда.
Я и опомниться не успела, как Кошелев скрылся с моих глаз. Я должна была признать, что так ничего и не узнала, кроме Ритиного адреса, разумеется.
Рита жила на противоположном конце города, почти у самой набережной. Я попала в пробку на автотрассе и поэтому добиралась до Лешкиной подружки почти что час. Разумеется, длинная колонна машин, затрудняющих мои поиски, основательно действовала мне на нервы. Поэтому пачка «Ротманса» значительно опустела. Тем не менее я чувствовала себя прекрасно, несмотря ни на что, видимо, из-за великолепной погоды. Для полного счастья мне не хватало только кофе и Риткиных показаний. Я поймала себя на мысли, что по-прежнему рассуждаю, как сотрудник внутренних органов. Однако я посчитала, что это не так уж и плохо.
Наконец я подъехала к девятиэтажному дому, на первом этаже которого располагалось маленькое кафе. Это был один из ориентиров, сообщенных мне любезной секретаршей из деканата. Она, по всей видимости, знала Тарасов не хуже заправского детектива или таксиста. Припарковав «девятку» у недавно побеленного бордюра, я вышла из машины, чтобы рассмотреть табличку с номером дома. Как я и предполагала, это оказалось как раз то здание, которое я разыскивала.
Пройдя сквозь строй пожилых Ритиных соседок, облюбовавших лавочки, сверкающие свежей, едва подсохнувшей краской, без видимых потерь я оказалась в типичном среднестатистическом городском подъезде с обшарпанными стенами и исписанным лифтом со сломанной дверью, в связи с чем на восьмой этаж мне пришлось подниматься пешком.
У двери Ритиной квартиры я немного помедлила, прежде чем дважды надавить на звонок. Еще дорогой я решила говорить с Ритой в открытую, но теперь сомневалась, правильно ли это. Однако, не придумав ничего лучше, я все-таки позвонила. Дверь открыла женщина лет сорока в махровом белом халате с полотенцем на голове.
— Добрый день, — поздоровалась я. Она неодобрительно оглядела меня с головы до ног, оставив мое приветствие без ответа, и наконец уверенным тоном произнесла:
— Очередная подруга!
Я предположила, что разговариваю с Ритиной матерью, которая почему-то невзлюбила меня с первого взгляда, в точности так же, как и Кошелев.
«Не везет тебе, Татьяна, сегодня, это уж точно!» — констатировал внутренний голос.
Но я готова была с ним поспорить на этот счет. Мне никогда не приходило в голову сомневаться, что я выгляжу гораздо моложе своего возраста, но чтобы до такой степени?! Однако я решила не разубеждать хозяйку и, мило улыбнувшись, спросила, припомнив былые времена и войдя в роль юной студенточки: