ГЛАВА 17. Победа Константина
Когда же увидел, что противники тверды в своем намерении и уже взялись за мечи, тогда, придя в негодование, одним криком и ударом прогнал всю силу неприятелей, и в одно и то же время одержал победу над врагами и демонами[161].
ГЛАВА 18. Смерть Лициния и торжество над ним
После того, отдав самого богоненавистника и его приверженцев по окончании войны, (Константин) предал их должной казни[162]. Вместе с тираном взяты были, подвергнуты суду и погибли советники богоборчества, а другие незадолго надмевавшиеся надеждой на суетное, теперь самим делом приняли Бога Константина и согласились признавать его Богом истинным и единым.
ГЛАВА 19. Празднества и торжества
Итак, теперь, по низложении людей нечестивых, лучи солнца не озаряли уже тиранического владычества: все части римской империи соединились в одно, все народы востока слились с другой половиной государства, и целое украсилось единовластием, как бы единой главой, и все начало жить под владычеством монархии. Светозарное сияние благочестия сидевшим прежде во тьме и сени смертной доставило дни радостные, не было больше и памяти о минувших бедствиях; все и всюду прославляли победителя и соглашались признавать Богом только Того, кто доставил ему спасение. А славный во всяком роде благочестия василевс-победитель[163], ибо за победы, дарованные ему над всеми врагами и противниками, такое получил он собственное титулование, принял Восток и, как было в древности, соединил в себе власть над всей римской империей[164]. Первый проповедав всем монархию Бога, он и сам царствовал над римлянами и держал в узде все живое. Исчез всякий страх бедствий, которые перед тем всех удручали, и люди, до того времени с поникшим взором, теперь смотрели друг на друга светлыми глазами и на лицах были улыбки. В хорах и гимнах неудержимыми возгласами прославляли они сперва Всецаря — Бога, как научились, потом славного победителя и благонравнейших, боголюбивых детей его — кесарей. Забыли они о минувших бедствиях, о всяком нечестии и, наслаждаясь настоящими благами, ожидая будущих.
ГЛАВА 20. О том, какие Константин издал законы касательно исповедников веры
Человеколюбивейшие указы василевса распространялись и на нас, как прежде на другую часть света[165]. Законы, дышащие благочестием к Богу, обещали различные блага: эпархам приносили они в дар выгоды и пользу, а Церквям Божьим давали то, что было им свойственно, а именно: прежде всего, вызвали людей, областными правителями[166] осужденных на изгнание и переселение за то, что не служили идолам, потом освободили от общественного служения[167] находившихся за ту же вину под судом, а потерявших имениa через конфискацию приглашали снова принять его. Равным образом лиц, во время борьбы, при помощи Божьей, прославившиеся твердостью души, и по той причине сосланных на мучения в шахты, или осужденных жить на островах[168], или обязанных служить при местах общественных, — этих лиц вдруг освобождались от всех подобных наказаний. Милость василевса избавила от обиды и тех, которые, за постоянство в благочестии, изгнаны были из воинского сословия[169], василевс оставил им на выбор — или вернуться к своим обязанностям и отличаться прежним достоинством, или, если им нравится жизнь спокойная, оставаться в ней, ни мало не стесняясь общественной службой. Подобно прочим, освободил он и тех, которые, в знак унижения и бесчестия, осуждены были на работы в гинекеях[170].
ГЛАВА 21. О том, что тоже постановил он касательно мучеников и церковных имений
Это-то предписывал указ василевса касательно людей, терпевших подобные мучения. Но закон обстоятельно говорил и об их имуществе, он повелевал: имение святых божьих мучеников, положивших свою жизнь за исповедание веры, получать ближайшим в роду[171], если же таких не окажется, — вступать в наследство церквям[172]. Дарственная грамота предписывала также возвратить прежним владельцам все, что перед тем передано было казной другим лицам[173], посредством продажи ли, или в виде дара, и что осталось в казне. Вот сколькими благами осыпали Божью Церковь разосланные василевсом грамоты.
ГЛАВА 22. О том, как улучшил он состояние черни
А черни вне христианства и всем народам великодушие василевса даровало в чрезвычайном количестве иные блага[174]. Еще прежде, узнав по слуху о состоянии дел в другой части Рима, все наши соотечественники ублажали тамошних жителей и молились, чтобы им самим даровано было когда-нибудь наслаждаться подобными благами. Теперь, исполнение своих желаний увидев собственными глазами, они начали и себя называть счастливыми и признавались, что их василевс воссиял для рода смертных, как некое славное сокровище, какого от века не знали под солнцем. Так-то мыслили они.
ГЛАВА 23. О том, что виновником благ называл он Бога, и о списках его указов
Между тем, так как все покорилось василевсу силой Бога Спасителя, то сего Подателя благ он проповедовал перед всеми, и свидетельствовал, что виновником побед признает Его, а не себя. Это обнародовал он на латинском и на греческом[175] языках, посредством письменных распоряжений, посланных к каждому племени. Силу его слова узнаем, читая подлинные его грамоты. Их было две: одна к божьим Церквям, другая к жителям городов вне христианства. Последнюю, мне кажется, прилично будет видеть и в настоящем сочинении — частью для того, чтобы ее изложение осталось в истории и перешло к потомству, а частью и для того, чтобы ею подтвердить истинность наших повествований. Она списана с подлинного, хранящегося у нас закона василевса, на котором собственноручная подпись (василевса) скрепляет, как бы печатью, свидетельство об истине наших слов.
ГЛАВА 24. Закон Константина о благочестии к Богу и христианстве
Победитель Константин, Великий Август[176] правителям Палестины[177].
Для людей, верно и мудро мыслящих о Существе Высочайшем, искони, давно уже явно не подлежит никакому сомнению различие, отделяющее усердных исполнителей досточтимого служения христианству от тех, которые вооружаются против него и смотрят на него с презрением. А ныне еще более ясными событиями и славными подвигами доказано, как неразумие всякого в этом деле сомнения, так и величие силы великого Бога, потому что у тех, которые верно блюдут достойный благоговения закон и не дерзают нарушать ни одной его заповеди, блага изобильны, твердость в предприятиях превосходна, надежды хороши, — напротив, с теми которые руководствуются мыслями нечестивыми, все идет соответственно их намерениям. Ибо кто может получить какое-нибудь благо, не признавая виновника благ Бога и не желая чтить досточтимое? Слова наши подтверждаются и делами.
161
24 Евсевий пропускает в своем рассказе или упоминает очень глухо о первом сражении войны 324 г. — при Адрианополе, где, по рассказу Зосима (кн.2,94–95), особенно ценному в устах этого известного ненавистника Константина, император первый с 12 всадниками переправился через реку Гебр, разделяющую войска и опрокинул войско Лициния. В этом сражении император раненый в бедро выиграл сражение. Потери Лициния составили больше тридцати тысяч человек. Несколько фантастическое сообщение Зосима видимо следует понимать так, что Константин, по своему обыкновению (как и в сражении у Мульвиевого моста), возглавил атаку своей кавалерии, прорвавший фланг Лициния и обеспечил этой атакой переправу остальной армии. Второе сражение — двойное (морское и сухопутное) при Хрисополе состоялось 18 сентября. Командовавший тогда флотом сын Константина Крисп, очень отличился в битве. Сражению предшествовала осада и взятие Византия.
162
25 Под приверженцами Евсевий, видимо, понимает, прежде всего, цезаря Мартиниана, которого произвел в цезари из префектов претория Лициний. По сообщениям большинства историков, Лициния не судили, а казнили без суда ввиду опасности его восстания. Хотя возможно, что был произведен заочный суд, но это крайне маловероятно, так как противоречит всем правилам римского судопроизводства. Возможно также, что Евсевий именно военным судом называет казнь, нормы военного права были таковы, что его действия подпадали под закон о предателях и дезертирах, и тогда суда не требовалось — приговор приводился в исполнение по факту преступления. Один из традиционных упреков императору Константину в том, что он нарушил свое обещание сохранить Лицинию жизнь в случае его капитуляции. Но даже языческие писатели со всей очевидностью сообщают о том, что Лициний был убит при попытке поднять мятеж. Очевидно, что при таких его действиях обещание Константина не теряло смысла.
163
26 Победитель — обычный эпитет римских императоров, иногда даже тех, в правление которых не было никаких войн или эти войны велись без их участия.
165
28 Евсевий, как епископ Кесарии Палестинской, принадлежал к префектуре Восток и к части света — Азии.
166
29 Еще со времен Диоклетиана империя была разделена на 116 провинций. Три из них управлялись проконсулами, 37 консулярами, 5 корректорами и 71 президами. Здесь у Евсевия используется общее выражение.
167
30 Находившиеся на общественном служении — обычная форма наказания для римского права, оно представляло собой работу в государственных мастерских или каменоломнях.
168
31 То есть отправленные в ссылку, "на островах" в данном случае просто фигуральное выражение. Традиция отправки в ссылку в римском законодательстве очень древняя. Она ведет свое начало от изгнания из города, как одного из самых страшных наказаний полисного права. В императорском Риме, когда изгонять было некуда, изгнание заменилось ссылкой в отдаленные и дикие провинции империи, вообще место ссылки зависело от величины проступка.
169
32 По военному законодательству одно из самых страшных наказаний. Армия, получившая огромное влияние в эпоху "солдатских императоров", была ограждена от произвола штатских чиновников. Дигесты Юстиниана (кн. 49. тит. XVI., 3.1) запрещают подвергать солдат ссылке в каменоломни, отправлению на работы в рудники, а также допросу под пыткой, за исключением случая перехода на сторону противника. Очевидно, закон этот имеет более древние основания, чем время правления Юстиниана и его предшественников.
170
33 Гинекей — мастерская, обычно работниками в такой мастерской были рабы, к началу IV в. так же называли государственные мастерские по производству оружия и амуниции, в которых работали и свободные, и осужденные и рабы.
171
34 Указ Константина очень любопытен: дела о наследствах были традиционным источником дохода для императоров. При этом даже завещание, составленное не по форме, служило поводом описать собственность покойного в казну. Этот же указ Константина позволяет передать имущество наследникам даже вовсе без завещания, которое, очевидно, в условиях гонения не всегда могло быть составлено.
172
35 Одним из первых упоминаний о церковной собственности, видимо, можно считать знаменитое распоряжение Александра Севера о предоставлении спорного участка земли христианам, а не трактирщику, который с ними судился. К началу IV в. Церковь уже давно владела движимым и недвижимым имуществом, хотя, очевидно, в условиях полу запрещенного существования это владение было не стабильно. Церковь не была ни зарегистрированной коллегией, ни разрешенной религиозной организацией и с этой точки зрения любое церковное имущество должно было отписываться в казну. Но на практике, разумеется, суровые принципы римского права вступали в противоречие с давностью владения и привычкой, и сами императоры часто смотрели сквозь пальцы на существование церковного имущества. Положение это, конечно, изменилось с изданием Медиоланского (Миланского) эдикта, когда владение имуществом стало вполне законным.
173
36 Традиция раздачи конфискованного имущества своим соратникам и сподвижникам, вознаграждая их за счет побежденных, не прерывалась во все время императорского Рима, имея свое начало в Гражданских войнах, в прямой необходимости вознаграждать верность солдат. Во времена империи, так как этот стимул не исчез, не исчезла и практика.
174
37 Например, Константин дал право колонам и зависимым держателям земли судиться с обидчиком и подавать иск в отсутствии хозяина — земледержателя.
175
38 Латинский язык — язык любых официальных документов империи. Публикация указов на греческом языке — любезность по отношению к подданным восточных провинций.
177
40 Название Палестина употреблено в форме множественного числа, потому что было три провинции с этим названием.