Книга 3
ГЛАВА 1. Сравнение благочестия Константина с нечестием гонителей
Между тем, как ненавистник добра дьявол, всегда завидующий благу Церкви, среди мира и радости возбуждал против нее бури и смятения, возлюбленный Богом василевс не пренебрегал своими обязанностями, но всегда действуя вопреки тому, на что незадолго отваживалась тиранская жестокость, являлся выше всякого врага и неприятеля. Тогда как отступники от истинного Бога всякого рода насилием принуждали почитать ложных богов — он несуществование их доказывал словами и делами, и убеждал признавать одного, действительно существующего. Те в злохульных выражениях издевались над Христом Богом[247], а он то самое, что особенно поносили безбожники, наименовал своим ограждением и хвалился трофеем (Господних) страданий[248]. Те изгоняли бездомных и бесприютных почитателей христовых, а он возвратил их и всех ввел в принадлежавшие им жилища. Те запятнали их бесчестием, а он сделал их достойными уважения и предметом подражания для каждого. Те у людей богобоязненных отнимали имущество и беззаконно продавали его с публичного торга[249], а он возвращал им отнятое и присоединял к тому весьма много подарков. Те в письменных повелениях всенародно клеветали на предстоятелей (Церкви), а он возвышал и возвеличивал этих мужей своими почестями, прославлял их своими грамотами и законами[250]. Те раскапывали самые основания молитвенных домов и разрушали их сверху донизу, а он постановил законом: остававшиеся поднять, и за счет сокровищ василевса строить новые, великолепнейшие. Те повелели истреблять Богодухновенные Писания и сжигать их, а он издал повеление умножать их списки и на счет царской казны давать им великолепные переплеты. Те приказывали, чтобы епископы отнюдь не смели где-либо учреждать собрания, а он собирал их к себе изо всех эпархий и позволял им вступать в царские чертоги, входить во внутренние покои дворца, вкушать вместе с собой пищу и участвовать в царской своей трапезе. Те своими приношениями чтили демонов, а он обличал это заблуждение, и бесполезное вещество приношений постоянно раздавал людям, могущим употребить его с пользой. Те повелевали щедро украшать капища, а он разрушал их до основания, особенно же капища, пользовавшиеся уважением беззаконных. Те подвергали рабов Божьих самым постыдным казням, а он преследовал исполнителей их и старался, чтобы они несли наказание, угодное Богу, причем никогда не переставал чтить память святых Божьих мучеников. Те богобоязненных мужей изгоняли из царских домов, а он именно им всегда особенно и доверял, признавая их более всех расположенными к себе и верными. Те были ниже денег и поработили свою душу страсти Тантала[251], а он отверзал сокровищницы с царским великодушием и щедро раздавал из них богатые подарки. Те совершали бесчисленные убийства, чтобы расхищать и продавать имущество умерщвляемых, — напротив, во все царствование Константина меч висел на судьях без действия, потому что и простой народ, и люди правительственные находились под властью более отеческой, нежели под насильственным правлением. Посмотрев на это, всякий справедливо сказал бы, что тогда настала какая-то новая и преобразованная жизнь, тогда на месте мрака вдруг воссиял смертным дивный свет. И надобно признаться, что все это было делом самого Бога, Который в лице возлюбленного им василевса явил противника толпе безбожников.
ГЛАВА 2. Еще о благочестии Константина, свободно исповедывавшего знамение креста
В самом деле, когда нашлись люди, каких прежде никогда не видывали, и отваживались на такие дерзости против Церкви, о каких от века не было слышно, тогда поистине Сам Бог явил дивное некое дело, и через Константина совершил то, чего ни принять слухом, ни передать оку невозможно. Какое, дарованное смертным премудростью Божьей, чудо могло быть поразительнее добродетели василевса? Он чествовал Христа Божьего со всей решительностью и перед всеми, не стыдясь спасительного наименования, он сделался предметом уважения за свое чествование и им обозначал себя, то ограждая свое лицо спасительным знамением[252], то украшаясь этим победоносным трофеем[253].
ГЛАВА 3. О его изображении, на котором наверху представлен был крест, а внизу посрамленный дракон
Именно, на картине, прибитой высоко при входе во дворец василевса, он изобразил, на показ всем, над главой собственного лика спасительное (знамя), а под ногами стремящегося в бездну дракона, под видом которого разумел враждебного и неприязненного зверя, через тиранию безбожников, преследовавшего Церковь Божью, ибо Писания в книгах божественных пророков называют этого зверя драконом и коварным змеем. Посему, посредством вылитого из воска и расписанного изображения, василевс хотел показать всем, что этот под ногами его и его потомков дракон поражен стрелой в самое чрево и низвергнут в морские бездны. Этим, конечно, указывал он на тайного врага рода человеческого, которого представлял низвергнутым в бездну погибели силой спасительного знамения, находившегося над своей главой. И все сие изображено было на картине цветными красками. Удивляюсь высокой мудрости василевса: он, как бы по божественному вдохновению, начертал именно то, что некогда возвестили об этом звере пророки, которые говорили, что Бог поднимет великий и страшный меч на дракона, змия убегающего, и погубит его в море[254]. Начертав эти образы, василевс при помощи живописи представил верное подражание истине.
ГЛАВА 4. Еще о спорах, возбужденных в Египте Арием
Между тем, как все это совершалось по желанию василевса, буря ненависти, сильно потрясавшая Церковь Божью в Александрии, также зло схизмы в Фивах и Египте[255], немало возмущали его душу. В каждом городе епископы вступали в борьбу с епископами, народ восставал на народ, и все, подобно Симплигадам[256], сталкивались друг с другом, так что ожесточенные, в пылу исступления, покушались на дела нечестивые, осмеливались оскорблять изображение василевса. Впрочем, это не столько возбуждало в нем гнев, сколько душевную скорбь: он сильно скорбел о безумии сумасшедших[257].
ГЛАВА 5. О разночтении касательно Пасхи
Появилась также и другая сильнейшая, и еще прежде этих зол так долго свирепствовавшая болезнь, появилось разногласие касательно спасительного праздника Пасхи. Одни утверждали, что в этом должно следовать обычаю иудеев, другие, — напротив, говорили, что надобно тщательнее наблюдать время и никак не следовать заблуждению людей, чуждых евангельской благодати. Итак, когда все народы много уже лет касательно сего предмета находились в разногласии, божественные постановления приходили в замешательство, когда извращение времени в отношении к одному и тому же празднику возбуждало величайший раздор между празднующими, так как в одни и те же дни иные предавались посту и подвигам, а другие сменяли свои труды отдохновением, в этих обстоятельствах не было человека, который мог бы найти врачевание против такого зла, потому что борьба между разномыслящими казалась равносильной[258]. Одному всемогущему Богу легко было исцелить это зло, и один из всех живущих на земле Константин явился перед Ним совершителем таких благ. Слышав обо всем сказанном и поняв, что посланное им в Александрию письмо осталось без исполнения, он тотчас размыслил сам с собой и решил, что по этому случаю должно идти новой войной против тайного врага, возмущавшего Церковь.
247
1 Сам Евсевий рассказывает в своей "Церковной истории"(IX. 5.) о правлении Галерия: "Измышлены были тогда "Акты Пилата" — записки, полные всяческой хулы на Христа; по указанию властелина списки этих "Актов" разослали по всей подвластной ему стране с приказом поместить их всюду по деревням и городам на виду у всех; учителям же, вместо занятий учебными предметами, велели читать их в школах и заставлять учеников выучивать их наизусть."
248
2 Евсевий имеет в виду крест, презираемый как орудие казни язычниками и иудеями и прославляемый Константином на своем знамени.
249
3 Продажа с публичного торга имущества казненных или просто конфискация имущества с последующей продажей, обычно сопровождающая лишение чести. Наказание это вошло как норма в римское право со времен Гражданских войн и с той поры оставалось верным и простым способом пополнения казны для не слишком разборчивых императоров.
250
4 Имеется в виду указ 313 г. об иммунитете всех служителей клира (включая иподиаконов и чтецов) от муниципальных обязанностей и частичном освобождении от имущественных обязанностей.
252
6 Крестное знамение в первые века христианства налагалось обыкновенно на лицо. Как пишет, например, св. Ипполит Римский: "Всегда старайся осенять свой лоб крестным знамением". (Апостольское предание. 42.)
253
7 Трофеем Евсевий в данном случае называет знамя Константина. Слово это обозначало первоначально не что-то, захваченное в бою, но знак победы, сооружаемый на поле боя из оружия неприятеля. Во времена Евсевия — вообще знак победы.
254
8 (Ис.27:1) Это место у Евсевия чрезвычайно интересно с точки зрения вопроса о государственной власти в ранней Церкви. Уже св. Ипполит Римский подчеркивает в своем сочинении "О Христе и антихристе", XXV, при толковании изъяснения сна Навуходоносора пророком Даниилом (Дан.7:2-14), то обстоятельство, что римская империя — не последнее царство на земле, после него будет еще десять. Но в этом же его сочинении для самого понятия земного (языческого) царства прочно усваивается образ зверя. Св. Григорий Богослов (Слово 4. Первое обличительное на царя Юлиана.) также сравнивает со змием Юлиана Отступника. Таким образом, эта картина отнюдь не свидетельствует о какой-нибудь христианской сакрализации царской власти, и не указывает на победу над драконом-антихристом в окончательном смысле. Картина эта указывает на победу над частным проявлением антихриста — римским языческим государством, которая, конечно, сравнивается с окончательной победой над антихристом. Поскольку христианское мировосприятие любое жизненное событие часто соотносит с образом Священного Писания и любая частная победа над зверем соотносится с окончательной победой над антихристом.
256
10 Симплигадами древние называли острова при входе в Черное море, которые будто бы сталкивались, сходились один с другим и сокрушали попадавшие между ними корабли.
257
11 Оскорбление изображений императора — одно из самых страшных преступлений, подпадавших под закон об оскорблении величества.
258
12 Споры о времени празднования Пасхи известны задолго до событий, описываемых Евсевием. В 155 г. возникло разногласие между св. Поликарпом Смирнским и Аникитом Римским; в 167 г., в Лаодикии возник спор о дате — пострадал Спаситель 14 или 15 нисана. В 190–192 гг. — спор между Виктором Римским и Поликратом Эфесским, последний защищал малоазийскую практику (14-й день лунного месяца нисана, на какой бы день недели он не приходился.) против римской. Упорные последователи этой ереси уже откололись от Церкви ко времени Евсевия. В данном случае, Никейский собор имел дело с "протопасхитами", сирийской сектой, совершавшей празднование Пасхи в воскресный день, но непременно в тот же месяц, что и иудеи, а потому, иногда раньше дня весеннего равноденствия.