Вот такая история была уже в их совместной судьбе с Анной Сергеевной. Согласится ли она ещё на одну авантюру? - этот вопрос сейчас и занимал Николая Васильевича.
Если же говорить о семье, В которой сейчас жила Оля, то здесь разыгрывалась самая страшная трагедия государственного масштаба.... Государство решило отказаться от забот о детях-сиротах, переложив это всё на плечи желающих воспитывать детей, заплатив им за это большие деньги. И вот, деньги-то и сыграли свою трагедийную роль. Появилось множество ловкачей, которые все свои материальные проблемы устремились решать путём оформления опекунства, совершенно не думая о том, по силам ли им эта задача.
Нужно помнить, что "бодливой корове Бог рогов не даёт". Так и в семье, если своих детей нет, то не следует их заводить иным способом. Почему?.. Да потому, что воспитывать детей без любви к ним просто невозможно. А люди, сдвинутые денежным вектором желаний, не способны любить не только чужих детей, но и своих. У них нет этого чувства, и не может быть - его подавляет деловой расчет.
Во всяком случае, Оленька попала именно в такую семью. И желание помочь ей владело Николаем Васильевичем уже всё последнее время.
Дома он только на вечерних посиделках решился рассказать Анне Сергеевне о результатах своей поездки. Вечерние посиделки у них начинались перед сном, когда они посмотрели по телевидению или в записи то, что их заинтересовало. Обычно они посвящались всегда просмотренным передачам или фильмам. Делиться впечатлениями и мнениями о просмотренном материале стало уже традицией в их семье.
Поскольку Николай Васильевич ездил в райцентр на плановый осмотр в поликлинику, а к юристу зашёл, как бы, пользуясь моментом, то Анна Сергеевна даже не знала ничего и не предполагала, что Николай Васильевич совершит такой визит. И он без вступлений рассказал ей всё, что удалось узнать самому.
Судьба Оленьки волновала и Анну Сергеевну. По этой причине она всю информацию выслушала спокойно, а потом сказала.
- Конечно, в нашем возрасте пускаться на такие авантюры - граничит с безумием, да и люди просто не поймут. Разговоров будет!..
- Да, Сердце моё, я и сам всё это уже прикидывал не раз и не два. Но мы не будем торопить события. Прежде всего, я постараюсь узнать у самой Оли, как она отнесётся к такому повороту событий в её судьбе. Может быть, этого всего и не понадобится?..
- Это, конечно. Это обязательно. Может быть, и мне с ней поговорить? Очень уж хочется девочке помочь.
- Если она вообще будет не против, то такой разговор с тобой будет ей просто необходим, чтобы снять всякие подозрения и домыслы. Пусть она знает, что мы только хотим принять её в свою семью. Но пока я ещё с ней пообщаюсь и постараюсь более точно определить её положение и то, чего она сама хочет? Если выяснится, что в ней есть желание поскорее вырваться из этого опекунского рабства, тогда можно будет затевать с нею подобный разговор.
- Ты прав. И я думаю, что ты очень мудро рассудил. Ведь могут быть всякие подводные камни. Судьба человеческая так же многообразна, как вселенная.
- Это верно.
Николай Васильевич и Оля договорились встречаться пока два раза в неделю, во вторник и четверг, когда у неё было по четыре урока. Он ждал её возле магазина "Пятёрка" или в нём, если было холодно, а затем они шли нижней дорогой и разговаривали. Но на этот раз Оля пришла сильно смущённой и, когда они отошли от магазина она пояснила.
- По той улице, по которой мы ходим, живёт мать нашей мачехи и она видела нас с вами, а потом рассказала всё по телефону мачехе. Та предупредила, что отправит меня в психушку, если ещё раз увидит меня с вами.
- Очень интересный поворот, - удивился Николай Васильевич. - А мы с тобой не будем давать повод для подобных действий, а пойдём по другой дороге. Тут есть охотничья дорога, которая идёт по верху наших сопок. Мы сейчас выйдем на неё по тропинке, вот тут. А следующий раз я буду ждать тебя не у магазина "Пятёрка", где тоже нас может кто-нибудь увидеть из наших, а у "Афанасьевского", от него есть прямая дорога, которая и выходит на охотничью тропу.
Собственно, тропа эта только так называлась местными охотниками, а на деле была нормальной полевой дорогой, по которой раньше всегда ходили трактора на поля. Да и сейчас по ней ездят машины и трактора за дровами, на верхние вырубки. Идти по ней было удобно. Две хорошо наезженные колеи. По одной шёл Николай Васильевич, а по другой Оля.
День был хороший, солнечный. Справа от их дороги была тайга, а с лева необъятные когда-то колхозные поля. Поля стелились несколько под уклон, и от этого открывался бесконечный простор. Невольно всё это поднимало настроение, да ещё Оля, державшая себя всегда несколько напряжённо из-за того, что их кто-то может увидеть и доложить мачехе, которая дома обязательно устроит скандал только потому, что Оля посмела ослушаться, в этот раз чувствовала себя совершенно раскованной. Она улыбалась и вбирала в себя красоту осенней природы.
- Ты здесь ещё не ходила? - спросил осторожно Николай Васильевич.
- Нет, мы же почти нигде не бываем. Работаем дома с утра до вечера, даже в воскресенье, когда все отдыхают.
- Расскажи, а как ты жила с настоящими своими родителями, если помнишь, конечно?
- Я их помню только пьяными и, особенно, когда они начинали ругаться. Тогда становилось просто страшно. Больше у меня ничего не осталось в памяти, если не считать случая, когда мама меня сковородой ударила.
- Как это?
- Она размахнулась, чтобы ударить рассвирепевшего тогда отца, а сзади стояла я. Ребром сковородки она и ударила меня чуть повыше виска. Вот тут... - И Оля, приподняв волосы со лба, показала солидный рубец в верхней части лба.