Олю удовлетворил такой ответ и она стала рассказывать о том, что происходит в школе.
- Все учителя удивлены, как резко у меня повысилась успеваемость и теперь они в сложном положении, какие оценки выставлять мне итоговые, за весь год? У меня тогда они были куда ниже, даже двойки были. Эти-то оценки могут снизить мне средний балл по каждому предмету.
- Оленька, ты не переживай, - сказала Анна Сергеевна, накрывая стол, - у тебя ещё два года впереди - успеешь и средний балл выправить.
- Я постараюсь. Только у меня вот есть сомнения по поводу этого - мы же переедем в Ленинград, а, вдруг, там требования учителей ещё выше?
- Об этом переживать не стоит, - вмешался в разговор Николай Васильевич. - Требования требованиями, а, если ты нормально будешь заниматься и слушать на уроках учителей, а не записки мальчикам писать, то успеваемость придёт сама собой.
- Вот за это я вам ручаться могу, - торжественно ответила Оля. - Вы, Николай Васильевич, всё так мне хорошо объяснили тогда о ранней влюблённости, ранних отношениях, что я теперь слово себе дала - пока не закончу образование, никаких увлечений. Всё только на уровне дружбы.
- Вот и прекрасно! - Воскликнул Николай Васильевич. - Мы очень рады, что не ошиблись в тебе. И, в свою очередь, будем рады тебе во всём помогать.
Говоря это, он уже включил музыку - свои старые песни, которые очень нравились Оле, так как в каждой была какая-то своя история, своя неповторимая судьба. А неизвестный ей певец уже пел:
"На Волге широкой, на стрелке далёкой
Гудками кого-то завёт пароход.
По городом Горьким, где ясные зорьки,
В рабочем посёлке подруга живёт"...
Песня так взволновала Олю, что она остановилась и вслушивалась в каждое слово. Какие это красивые слова! - думала она. - Как в них всё обычное преображается в волшебное, чарующее.
Николай Васильевич и Анна Сергеевна тоже замерли и не мешали ей вслушиваться в песню, которая была из того далёкого прекрасного времени, когда они были молодые и учились сами по этим песням любить, чувствовать красоту и быть верными слову или данному обещанию.
Через три дня после отправки контейнера Соболевы уезжали сами. Чемоданы и сумки уже были в багажнике такси, а набежавшие соседи всё прощались с ними и говорились приятные напутственные слова, обнимались и целовались. Наконец, машина тронулась и в след ей махали руками те, кто искренне желал им удачи и счастья. Хотя, что было желать, когда каждый понимал, что они и так счастливы и по-хорошему завидовал им. За несколько месяцев, что Оля прожила у Соболевых, она очень изменилась. И изменилось в ней, буквально всё. Она стала учиться только на пятёрки. Учителя не могли нахвалиться ею и её успехами. Оленька стала ходить по-другому - её научила Анна Сергеевна, как бывшая гимнастка. Оленька выпрямилась и стала выше ростом. Она стала смело смотреть в глаза всем встречным и со всеми всегда приветливо здоровалась. Всё село восхищалось переменой, произошедшей в ней. И теперь им все желали счастливого пути.
Во время проживания у Соболевых Оле пришлось решить одну непростую задачу - как называть своих новых опекунов. Она была готова называть их папой и мамой, и делала бы это охотно, но пришлось весьма подробно и тщательно обсудить этот вопрос с ними. Николай Васильевич сказал, что по возрасту они больше подходят ей в бабушки и дедушки. Но это Анна Сергеевна ответила решительным протестом, хотя, когда они посчитали по возрасту, то, действительно у неё получился возраст, когда она уже никак не могла родить. В таком случае и у неё возникли сомнения, но Оля продолжала настаивать на своём желании, а возраст - не помеха. Пусть у меня будет мама и папа, и такие, каких я и хотела всегда иметь.
Анну Сергеевну это так растрогало, что она даже прослезилась и, обняв Олю, очень крепко к себе прижала. На том они и порешили. Обоим было приятно, что у них появилась такая дочь. Когда они стали обращать на неё внимание, девочка выглядела совершенно забитой и потерянной. Она и ходила всегда согнувшись, глядя только под ноги. Теперь же эта девочка выглядела так, словно это была чемпионка мира по гимнастике, возвращавшаяся домой с чемпионата мира. Ясный, открытый взгляд её миловидного лица делал её очень привлекательной.
Ещё на вокзале Николай Васильевич заметил, как некоторые юноши с интересом поглядывают на их Оленьку. Он непроизвольно переглянулся с Анной Сергеевной, которая тоже это заметила. Но им было так же приятно, что Оля сама, словно и не замечала этих вызывающих взглядов. Её в данный момент занимал сам процесс предстоящей поездки через всю страну, что само по себе было значительным событием в её короткой девичьей судьбе. Она вся светилась в ожидании, что и как будет дальше. Ей очень хотелось потом стоять и смотреть в окно - какие места будут они проезжать и чем они отличаются от тех мест, где Оля жила до этого.
Правда, поезд "Россия" проходил их станцию уже поздно вечером и, буквально через час, становилось уже темно. Но ехать им предстояло почти шесть суток, так что перспектива посмотреть в окно вагона была более чем реальная. Кроме этого сам проезд в поезде дальнего следования был для неё интересен: как они там устроятся, где будут спать, как будут питаться всю длинную дорогу, - всё это было интересно для Оли и полностью занимало её внимание.
Они должны были ехать в купейном вагоне, где в купе было четыре места, а это значило, что будет с ними ехать кто-то чужой. И это Оле казалось как-то неловко и неприятно. Хорошо бы они ехали только вместе, одной семьёй, но это было, наверное не возможно, - так думала она. А Николай Васильевич, который поездил в своё время по стране и немало, тоже беспокоился об этом, но уже по другой причине. Анна Сергеевна была сердечницей и по этой причине никаких случайностей, тем более неприятных он допустить не мог. Поэтому-то он и выкупил всё купе, но спутницам своим об этом ничего пока не говорил. Только при посадке его секрет выдала проводница, которая, проверяя билеты, воскликнула: