Анна Сергеевна кивнула утвердительно и, улыбнувшись, ответила:
- Я тоже её не люблю. От неё так и несёт первобытностью, да ещё холуйской покорностью наших современников, готовых плясать и веселиться под неё, не смотря на то, что делается в стране.
- А что делается? - спросила Оля, расширив глаза.
- Ну, как что? Да вот хотя бы расправы в школах. Я уже пять случаев насчитала, когда школьники старших классов устраивали расправы над своими одноклассниками и с помощью оружия, и ножами, и даже взрывное устройство было применено. А об остальном лучше Николая Васильевича спроси - это по его части.
- А что, в ваше время такого не было?
- Конечно, нет. Что ты, в наше время в школе было, как в храме. Я, лично, школу именно такой и запомнила. И учителя мои до сих пор для меня святые - они же нас учили, отдавали всё, что знали сами. Как можно иначе к ним относиться - не понимаю?
Вошедший Николай Васильевич, с полотенцем на плече, переспросил:
- Кто тут, что не понимает? Может быть, я помогу?
- Я вот объясняю Оле, что в наше время в школах всё было по-другому - не так как сейчас. И к учителям мы относились, как ко вторым родителям. Разве это не так?
- Полностью с тобой согласен, подтвердил Николай Васильевич. - Я своих учителей до сих пор вспоминаю с уважением. Больше того, мне всё время хочется поделиться с ними, что я успел сделать, что не зря они нас учили. Это действительно так, Оля. И я, да, собственно, мы с Анной Сергеевной, очень надеемся, что и ты научишься уважать своих учителей и относиться к ним так же. Причём делать это независимо от того, как к ним будут относиться другие.
- Я, конечно, постараюсь, но, ведь, учителя тоже бывают разные.
- Конечно, безусловно, но тебе, если ты умный человек, независимо от того, какие они, нужно только получить от них те знания, которые они могут тебе дать - всё остальное просто неважно. И за эти знания и нужно их благодарить, и это и есть главное. Есть поговорка: "Умный человек и у дурака найдёт чему поучиться, а дураку и сто умных - не указ". Понимаешь, о чём она?
- Как-как? - не поняла Оля.
Николай Васильевич повторил поговорку и снова спросил, поняла ли она?
- Поняла-поняла, - ответила Оля. - Это удивительно!
- Что удивительно? - Спросила уже Анна Сергеевна.
- Как здорово вы всё можете объяснить. Не каждый учитель смог бы так просто и доходчиво растолковать. Я всегда вспоминаю, как Николай Васильевич объяснил мне на модели атома, что такое валентность, и какую роль она играет в химических реакциях.
- И ты запомнила? - спросил Николай Васильевич.
- А откуда бы тогда взяться моей пятёрки по химии?! У нас только двое в классе имели такую оценку по химии. Людмила Владимировна очень строгая, но вот объясняет не так понятно, как вы. Вам бы учителями в школе работать, а?..
- Можно было бы, - согласился Николай Васильевич, - но жизнь распорядилась по-другому. Наши знания пригодились в другой области человеческой деятельности. Да и нам там было интереснее.
- Понятно, - снова повторила Оля и, задумавшись, смотрела в окно. Потом она, вдруг снова спросила:
- А там, куда мы едем, не будет труднее учиться?
- Ну, к примеру, я учился там, куда мы едем. И трудностей не помню. Нужно просто учиться, добросовестно готовить домашнее задание, и каждый день. В этом случае трудностям вообще неоткуда взяться.
- А вот, кстати, - начала Анна Сергеевна, - почему в той семье у тебя не получалось учиться только на пятёрки, как ты сама считаешь?
- Ой, об этом даже вспоминать не хочется. Сами посудите, если мачеха постоянно ругается, да ещё из-за мелочей всяких, то придёшь делать уроки, а меня всю трясёт и обида просто душит - какая тут учёба. Откроешь книгу, а ничего в голову не лезет. По три раза читаешь одно и то же, а всё равно ничего не запомнишь.
- Оленька, но ведь я тоже тебе сейчас вроде бы как мачеха?
- Ну что вы такое говорите, мама?! Какое тут может быть сомнение. Татьяна Михайловна - та действительно мачеха, можно сказать, потомственная. У неё все повадки мачехи и обращение к нам, как к пасынкам. Это счастье мальчишек, что они работают с отчимом, а не с ней. Стасик у нас такой безответственный болван, что ему попадало бы ещё больше, чем мне. Мы, когда останемся одни, а опекуны уедут в город, так Стасик обязательно выкинет что-нибудь такое, за что потом только сиди и жди наказания. Безответственный совсем.
- Да-а, - протянул Николай Васильевич, - однако, мы подъезжаем к "Ерофей Павловичу".
- А почему эту станцию так назвали? - Спросила Оля.
- Так, именем Хабарова - его так звали.
- И Хабаровск тоже его именем назван?
- Конечно. Тут ведь такие расстояния, что пока они до хабаровских мест добрались, то про "Ерофей Павлович", поди уже и забыли. Это на поезде теперь двое с небольшим суток всего от Хабаровска до "Ерофей Павловича". А тогда на лошадях, да пешком - сама понимаешь.
- Оля кивнула утвердительно.
А Николай Васильевич воскликнул:
- Давайте-ка решать, кто пойдёт на прогулку?
- То есть, на станцию? - переспросила Оля.
- На перрон.
- Ой, я бы хотела посмотреть, как здесь всё! - воскликнула Оля, а Анна Сергеевна робко выразила и своё желание прогуляться.
- Всё, - сказал Николай Васильевич, - я вам уступаю обеим - одевайтесь.
А состав, тем временем, подходил к большой станции. Анна Сергеевна и Оля собрались очень быстро и направились к выходу. Николай Васильевич, естественно, остался за сторожа. Он стоял у окна и смотрел, куда пойдут его дамы. Но они не прошли мимо окна, а это могло значить только одно, что они пошли в сторону привокзального рынка. Ну что ж, - подумал Николай Васильевич, - может быть, они купят что-нибудь интересное и вкусное к обеду. Здесь суровый край и рассчитывать на какие-то деликатесы очень трудно. Но местные женщины, чтобы, хоть как-то заработать, варят обычную картошку и выносят её к поезду, ещё горячей. Для многих пассажиров питание в вагоне-ресторане просто не по карману, но купить среди этих диких мест горячей картошки - неплохой вариант. У них с собой наверняка имеются мясные продукты, приготовленные дома или, рассчитанные на более долгий путь, копчёности, а картошечка просто необходимая добавка к такому обеду или ужину.