Здесь, в общежитии колледжа, Оля находилась только, когда занималась домашними заданиями, да спала. Остальное время она старалась гулять по городу и думать и мечтать. Это было её любимое занятие. Вот и после встречи с Николаем Васильевичем, она долго гуляла ещё и всё обдумывала и переживала прежние чувства, которые когда-то влекли её к этой семье пожилых, но спокойных и мудрых людей.
Придя на вторую встречу, она уже спокойнее рассмотрела его и сумела подметить все перемены, которые в нём произвёл возраст. Но, не смотря ни на что, этот пожилой человек был ей симпатичен и общение с ним было приятным. И не только потому, что он обращался с ней, как с равной совершенно по возрасту и образованию. Было в нём что-то такое, что, обычно, называем обаянием. Оля чувствовала это и ей было приятно в обществе Николая Васильевича.
Они снова заказали мороженое и кофе и, поедая и попивая всё это, вели свой разговор.
После мороженного Николай Васильевич достал из своего кейса книгу, на обложке которой Оля сразу узнала свою фотографию, сделанную, правда, лет пять-шесть назад. Она сильно смутилась и не знала, что сказать, но Николай Васильевич сам стал говорить об этой книге.
- Видишь ли, Оленька, я написал этот небольшой роман, где главная героиня ты, но представил всё так, как бы это могло быть, если бы ты тогда не послушалась бы угроз своих опекунов, а поверила нам с Анной Сергеевной. Во-первых, жизнь у тебя сложилась бы совсем по другому. Во-вторых, сейчас ты училась бы не на повара, а на врача, как предсказывала тебе когда-то Людмила Владимировна. Постарайся эту книгу прочитать и позвонишь мне по этому телефону, - попросил он, протягивая Оле свою визитку. Мы снова встретимся и поговорим более подробно. Может быть, тебе что-то не понравится - мы всё обсудим.
Оля согласилась и взяла книгу.
<p>
***</p>
Следующая встреча их произошла через четыре дня. По внешнему виду Оли было видно, что она снова взволнована, что внутри её идёт какая-то неразрешимая борьба. Николай Васильевич сразу, как только они уселись за столик, поинтересовался:
- Оленька, у тебя что-то случилось - может быть, неприятность какая-то?
- Нет, просто меня так взволновала ваша книга. Откуда вы всё это взяли?
- Как откуда? Отсюда и отсюда, - проговорил Николай Васильевич, показывая сначала на то место, где у него сердце, а потом на свою голову. Иными словами, мы с Анной Сергеевной вместе представляли, как бы мы поступили в тех или иных случаях, если бы судьба нам ниспослала бы такое испытание и удовольствие, одновременно.
- В смысле, меня? - хитровато переспросила Оля.
- Конечно. Ведь, посуди сама, в нашу устоявшуюся стариковскую жизнь вошло бы совсем юное существо, которое нужно было согреть своим внутренним теплом, вдохнуть в неё совсем иную жизнь, иные желания, - всё это было бы не так просто и одновременно так интересно. Но мы тогда были готовы к этому и книга - только подтверждение тому.
- Да, когда я читала, то верила каждому вашему слову, каждому действию и, конечно же, очень переживала о том, что всё это не состоялось в жизни.
- Мы тоже переживали, да и как! И книга эта стала оправданием наших самых чистых намерений.
- Я всегда вам верила.
- Почему же тогда ты отказалась от нашего участия в твоей судьбе?
- Это непростой вопрос для меня.
- Ты затрудняешься на него ответить?
- Нет, я постараюсь ответить, хотя это и не просто.
Оля сменила позу, повернувшись к столику немного боком. Один локоть её лежал на столике, а другой на спинке стула. Она развела кисти рук и, немного пораздумав, стала отвечать.
- До встречи с вами, я уже совершила одну ошибку, поверив своим будущим опекунам. Тогда они мне казались очень приветливыми и привлекательными. Встретив вас и Анну Сергеевну, я сначала обрадовалась, но потом какой-то внутренний страх ещё раз ошибиться в людях, стал всё больше сдерживать меня. Когда же вопрос встал ребром, я окончательно испугалась, а мои опекуны так меня убеждали, что у вас корыстные интересы, а не желание помочь, что я поверила им.
- Понятно. Нам нужно было сначала побольше с тобой повстречаться, хотя бы так, как я потом написал в своей книжке, а затем уже предпринимать какие-то серьёзные шаги. Так что, как понимаешь, и наша вина в этом тоже есть.
- Совсем не важно, кто виноват. Важно то, что так не случилось. Только мне интересно, мы действительно смогли бы переехать в Ленинград?
- Конечно.
- Тогда почему вы не уехали сами?
- Для нашего возраста такая "авантюра" не желательна.
- Но в книжке вы же пошли на неё?
- Там мы всё делали ради тебя: хотели увезти тебя подальше от твоих опекунов; хотели, чтобы ты росла и развивалась в этом замечательном культурном центре; наконец, там проще обеспечить тебе другое будущее.
- Понятно. Жаль, что не получилось, не сложилось так.
- И нам тоже очень жаль, поверь. Но скажи, тебе что-нибудь понравилось в книге?
- Да всё. У меня в ней совсем другая жизнь и цели другие и возможности.
- А расскажи, пожалуйста, как на самом деле у тебя сложилась жизнь?
- Да, что рассказывать? Всё, как было, так и шло.
- Но, неужели мои попытки вмешаться в ваши бытовые отношения никак не повлияли, скажем, на твою мачеху?
- Немножко да, но не на долго. Как выяснилось, она просто больная. И чем дальше, тем сильнее в ней её нервичность стала проявляться, пока, наконец, не произошёл инсульт. Теперь она лежит и не встаёт. Мальчишки за ней ухаживают, пока я учусь, но мне осталось всего полгода.