- Мне это известно. Однако я допускаю, что вы пришли предложить сделку.
Она постаралась скрыть свое удивление.
- Какую же? Что дало вам основание так думать?
- Вы возглавляете очень крупную и деятельную организацию, не стесненную средствами. Но кое-что мне непонятно.
- Что именно?
- Ваша цель. Ваши аргументы шатки и неубедительны, но вы продолжаете упорствовать. Мне неоднократно доводилось видеть людей, нелогично занимающих странную позицию. Однако всякий раз, стоило лишь копнуть поглубже, обнаруживалась истинная причина, скрытая логика. Здесь же... С-896 явно полезен и выгоден группе, которую, по вашим словам, вы представляете, - людям искусства. Вот и задумываешься невольно, какова ваша _истинная_ цель. Допускаю, что вы уступите это дело об авторских правах в обмен на то, чего действительно добиваетесь.
- Сенатор, я выступаю от имени всех людей искусства и, - в более широком смысле...
Он скривился.
- ..."от имени всего человечества". Право, миссис Мартин, увольте.
- Знаю, эту фразу вы слышали чересчур часто, да и сами произносили не редко. - Сенатор мрачно усмехнулся. - Но как раз сейчас это сущая правда. Я уверена, что, если С-896 будет принят, человечество перенесет тяжелое потрясение.
Он поднял тонкую высохшую руку и оттянул нижнюю губу.
- Теперь, уточнив вашу позицию, я смогу сэкономить для вас немало денег - завершив встречу и вернув соответствующую часть суммы за неиспользованные минуты аудиенции.
У нее словно все оборвалось внутри, но голос прозвучал холодно и спокойно:
- Не узнав даже скрытую логику в наших аргументах?
- Было бы жестоко и бессмысленно заставлять вас зря тратить время. Видите ли, я не могу вам помочь.
Она захотела закричать, но тут же яростно подавила этот порыв. "Держи себя в руках", - шептала какая-то частица разума; а другая твердила, что такой человек не бросает на ветер слов "не могу". Но он _наверняка_ ошибается. Может быть, это начало торга...
Ни следа внутреннего смятения не отражалось на ее лице.
- Сэр, я пришла сюда не для того, чтобы предлагать сделку. Я всего лишь хотела сообщить вам лично, что наша организация собирается сделать денежное пожертвование в размере...
- Миссис Мартин, пожалуйста! Я не могу помочь вам. Независимо от размера пожертвования.
- Сэр, это весьма крупная сумма.
- Не сомневаюсь. Не имеет значения.
- Сенатор, почему?! - Она знала, что ей не следовало спрашивать.
Он нахмурился.
- Послушайте, - начала она, уже не в силах подавить отчаяния. - К черту деньги! Я не брошу своего дела, не убедившись в полной его безнадежности. Ответить - быстрейший способ выдворить меня из кабинета. Вам известно, что при мне нет записывающих устройств. Скажите!
Так же нахмурившись, он кивнул.
- Что ж. Я отказываюсь от вашего пожертвования, потому что уже принял предложение другой стороны.
Самый ужасный ее кошмар воплотился. Все кончено. Паника и напряжение исчезли, сменившись скорбью столь великой, что сердце ее чуть не остановилось.
_Слишком поздно! О боже, я опоздала!_
- ...чувствуете, миссис Мартин? - говорил старик, и искреннее участие звучало в его голосе.
Она призвала на помощь все свое самообладание.
- Хорошо, сэр, спасибо. Благодарю вас за прямой ответ. - Она встала и разгладила юбку. - И за...
- Миссис Мартин.
- ...любезное гостепр... Да?
- Поделитесь вашими соображениями. Почему я не должен поддерживать С-896?
Она моргнула.
- Вы только что сказали, что это жестоко и бессмысленно.
- Подай я вам хоть малейшую надежду - да. Впрочем, если у вас нет времени, я не буду настаивать. Но мне интересно.
- Праздное любопытство?
Он, казалось, выпрямился еще больше.
- Миссис Мартин, я принял решение добиться определенной цели. Это не означает, что мне безразлично, благая это цель или вредоносная.
Дороти на миг задумалась.
- Если я сумею убедить вас, вы меня не поблагодарите.
- Знаю. Я видел выражение вашего лица минуту назад и... Оно напомнило мне одну ночь, много лет назад. Ночь смерти матери. Если ваша скорбь столь же велика... Садитесь.
Она села.
- Скажите, что ужасного в том, что законы, охраняющие авторское право, будут изменены в соответствии с действительностью современной жизни? Обычно я стараюсь выслушать обе стороны перед тем, как принять пожертвование, - но тут дело казалось настолько простым...
- Сенатор, этот проект - кошмарное бедствие для всех творческих людей на Земле и за ее пределами.
- О каком бедствии вы говорите?
- О самой тяжелой психической травме в истории человечества.
Он обвел ее пристальным взглядом и снова нахмурился.
- В ваших материалах нет и намека на подобную возможность.
- Это бы только ускорило потрясение. Сейчас даже в нашей организации лишь горстка людей знает правду. Я делюсь с _вами_, потому что вы попросили и потому что убеждена, что наш разговор никто не записывает, кроме вас. Готова поспорить, что вы сотрете запись.
- Ну-ну, - с сомнением произнес сенатор. - Дайте-ка я устроюсь поудобнее. - Он опустил спинку кресла и потер затекшие ноги. Его глаза были закрыты. - Продолжайте.
- Вы знаете, сколько лет искусству, сенатор?
- Я полагаю, оно ровесник человека.
- Можно указать более конкретно; скажем, около пятнадцати с половиной тысяч лет. Таков возраст самого древнего произведения искусства, сохранившегося до наших дней, - наскальной живописи в пещере Ласко. Несомненно, эти же художники пели, танцевали и слагали былины, но песни, танцы и былины оставались только в памяти. Наверное, именно сказатели следующими научились сохранять свое искусство. Бесчисленные поколения пройдут с тех пор, прежде чем появится надежный способ нотной записи. И лишь в последние столетия нашли способы хоть как-то запечатлеть свое мастерство танцоры.