- Будешь сырое жрать!
- А ты?
- А себе я поджарю...
Мальчишка понимающе усмехнулся. Цель была достигнута - мясо я приготовлю, подобрею, и - как всегда бывало - угощу и этого тунеядца, а он, само собой, сожрет большую часть...
- Потом кухню уберешь! - ну, хоть какое-то наказание...
И то - кухню прибрать не мешало бы. Вот в комнатах у меня - идеальный порядок, чистота, ну, как в операционной. А у компьютеров - точно, как у операционных столов...
Но здесь, среди кастрюль и сковородок царил настоящий бардак. Крупы, специи, ножи и стекляшки для микроволновки - все вперемежку. Картина русского художника-передвижника "Обыск на кухне подпольщика".
Я взял рукой сковородку, примерился.
Затем выпустил из левого глаза тепловой луч, заставив его кружить точно по краю - так, чтобы излучение не попало на лук, а лишь разогрело сковородку. Через пять минут лук поджарился до золотистого цвета - пора было накладывать мяско. Свинину я поджаривал, проходясь тепловым лучом как по сковородке, так и по кускам мяса. В таких случаях главное - держать луч на минимуме. Иначе - останется от жаркого одна зола, испепелю, так сказать... Да, превратить, скажем, того же редактора в кучку золы - дело плевое, вот мясо поджарить так, чтобы не пригорело... Вот это - истинное искусство! Проклятый тролль будто услышал мои мысли.
- Снова по редакциям шлялся? - хитренькая мордашка Алигана вертелась уже у самой сковороды, - Ну и как, оценили?
Мне не удалось поймать наглеца за ухо - он спрятал свой лопух раньше, чем дернулась моя рука. Заранее приготовленное заклинание, скрывающее ухо в подпространственный мешочек... И, главное - вовремя. Знает мои повадки, изучил - ну, прямо как охотник добычу! Впрочем, за те три года, как я взял маленького тролля к себе, он, разумеется, смог неплохо изучить своего наставника...
- Мяса не получишь! - предупредил я.
- Тогда лучше за ухо, - тут же переиграл ситуацию Али. Мне тут же была подсунута под нос левая ушная раковина негодного мальчишки со свеженаколотой серьгой.
- Ладно, в следующий раз, - усмехнулся я, - да и руки у меня сейчас жирные...
Вообще-то, с недавних пор, я - противник кухонных баталий. Недаром на стенке уже года два красуется длиннющий плакат, гласящий, точнее голосящий: "Сражения на сковородках строго воспрещаются!". Помнится, немало помучился Алишка, сию грамоту справлявши, даже программу, еще для 286 машин написанную, на свет божий извлекли... И с кодировкой перемучились, пока фразу грозную отпечатали. Что поделаешь - еще одного такого разгрома, подобного тому, памятному, кухня не пережила бы, это точно! Не подумайте ничего плохого... Или что я плохой воспитатель... Видите ли, хоть я и бессмертный, но на удар в лоб сковородкой не могу не ответить! А в результате - пришлось даже стены в кухне заново красить. Ну и цвет же у них - салатовый, гадость-то какая! Непременно надо перекрасить!
Мясо мы лопали с хлебом, запивали пивком, дающем вечную тему для разговоров. Понятно, какую тему - пиво любой марки, купленное у нас в стране, с каждой новой покупкой становится все хужее и хужее...
- Значит, не взяли твой опус? - вдруг переменил тему разговора Алиган. Понятное дело - мясо съедено, пиво - выпито, можно и рискнуть меня посердить...
- Не взяли... - после жирной еды я добрею, да и запах, приятный запах жаренного мяса со специями, даже запах на кухне благоприятствовал спокойному, безмятежному настроению, посему мой голос звучал уже благожелательно, - Так что остаюсь я, дружок, в начинающих авторах!
- Кстати, ты не рассказывал... А давно ты начал?
- Что начал?
- Да - писать?
- Где-то, без малого, лет семьсот...
- Наверное, случилась какая-та замечательная история?
- Да нет, ничего особенного, просто мне посоветовали...
- Расскажи! - Али расположился за столом поудобнее, упершись подбородком в ладони. Сколько раз ему говорить - ставить на стол локти признак плохого воспитания!
- Я познакомился тогда с одним поэтом, очень знаменитым автором, его до сих пор вспоминают... Иногда... - я задумался, погружаясь в воспоминания, из коих был вытолкнут, получив тычок от собственного воспитанника, - Я те попихаюсь!
- Ты ж рассказывал, что познакомился с поэтом...
- Да, с поэтом... Тот писал такие толстые книги, сплошь стихами. Потом все переняли у него эту моду...
И даже содержание... Это сейчас считается, что коли пишешь сказку, где у героя длинный нос, а кто-то успел придумать другого длинноносого мальчика - так уж и плагиат сразу. А в те времена не слишком темного средневековья даже сюжеты повторяли полностью - соревновались, кто лучшие стихи напишет на заданную тему. А этот - был, вроде как законодатель, что ли... Напишет одну книгу на арабском, другую - на фарси, третью... Так вот, я, по простоте душевной, решил - автор, мол, нуждается в новых сюжетах и рассказал поэту одну замечательную историю. Ты слушаешь?
- Ага!
- Жил-да-был один человек, звали его Шапур. Родился он в долине реки Ганг, грязная и вонючая такая река, правда - священная... Но еще ребенком был увезен отцом - богатым торговцем - в страны арабские. Отец потерял все свои деньги и умер, когда Шапуру не было еще и пяти лет. Детство у него было нелегкое, впрочем, как и положено в таких случаях... Счастье рабства он на своей шкурке не испытал, но и достатка, да чего там достатка - даже еды вдоволь ни разу не видывал. Но повезло, устроился, в конце концов, в услужение, хозяева не злые попались, прожил... И вот обнаружилась у него одна особенность, как раз в тот период, когда мальчик начинает превращаться в юношу. Все раны, полученные подростком, не просто заживали - от них даже рубцов не оставалось. Но это так - вроде как и не особенно удивительно было - встречаются же люди, на которых все заживает, как на собаке... Странность началась, когда в тринадцать лет мальчишке по случайности топором палец на ноге отрубили. Так вот, этот самый палец у него снова отрос. Через неделю.