– Я… я не понимаю, как попала сюда. – Я подбирала слова, пытаясь объяснить, что со мной творится. Коридор замерцал, заискрился по краям: снова я нарушила тонкую ткань сна.
– Где же тебе и быть, если не со мной? – Патрик присмотрелся ко мне, бережно меня развернул и повел обратно в спальню. – Знаешь что, дорогая? Давай я лучше принесу тебе ибупрофен. Ты сегодня сама не своя. Поваляйся еще немного в постели.
Я позволила отвести меня в спальню. Он прав: я в полном смятении, ноги подкашиваются.
– Не уходи! – шепнула я ему.
– Я на минутку, – сказал он, подтыкая под меня одеяло. – Обещаю.
– А еще ты обещал, что всегда будешь со мной, – прошептала я, когда он скрылся в коридоре, а я осталась лежать, глядя в потолок и пытаясь разгадать, что же происходит. Почему мне все здесь так знакомо? Почему я отчетливо знаю все наперед? Знаю, что пузырек с ибупрофеном, за которым Патрик пошел, – дженерик от «Дуан Рид», – стоит в ванной на второй полке возле раковины, и там осталось не более дюжины таблеток. Знаю, что в списке покупок, который висит на холодильнике, ибупрофен значится под молоком, маршмеллоу, арахисовой пастой, замороженным луком и туалетной бумагой, и весь этот листок исписан моим почерком. Откуда мне известно, что, попытайся я сейчас включить лампу на тумбочке с другой стороны кровати, где обычно спит Патрик, она не загорится, потому что лампочка перегорела прошлой ночью? Глубоко вдохнув, я потянулась к лампочке и щелкнула кнопкой на цоколе. Не включается. Я устало выдохнула, сдаваясь.
Невозможно отделаться от мысли, что это не сон, а самая подлинная реальность. Но как такое может быть?
Прислушиваясь к стуку собственного сердца, я потянулась за телефоном. Мы так и не отказались от стационарного аппарата, вспомнила я, потому что Патрик считает его более надежным: вдруг однажды понадобится набрать 911? Откуда я это знаю? Покачав головой, я набрала домашний номер сестры. Если все это реально, должно быть, она тоже попала в эту параллельную реальность и сможет мне все объяснить.
Но из трубки доносится механический голос: линия отключена. Я кладу трубку, потом беру ее снова и набираю тот же номер еще раз – наверное, в смятении я перепутала цифры. Тот же механический голос. Я попробовала позвонить на мобильный, однако вместо голоса сестры автоответчик ответил мужским басом. Под ложечкой засосало. С ней что-то случилось?
– Со Сьюзен все в порядке? – спросила я Патрика, едва он вернулся в комнату. Неужели во сне вместо мужа погибла моя сестра, один ужас заменен другим? – Пожалуйста, скажи мне, что все хорошо. Она ведь жива?!
Брови Патрика сошлись на переносице.
– Разумеется, жива, солнышко, – ответил он, и облегчение затопило меня теплой волной. – С чего ты вдруг?
– Я пыталась позвонить ей, – призналась я, и меня опять затрясло. Я повторила на память ее номер, словно пытаясь таким образом вернуть.
– Да ведь это старый номер, Кэтили. – Мой муж покачал головой.
Я уставилась на него и вдруг сообразила – словно кто-то открыл в моей голове нужный файл:
– Она же переехала! Роб получил другую работу. Одиннадцать лет назад.
– Разумеется, – все так же озабоченно глядя на меня, подтвердил Патрик. – В Сан-Диего.
– Точно! – шепнула я. И тут же вспомнила, что Сэмми учится серфингу, что Келвин три недели назад упал, катаясь на скейтборде, и сломал руку, что они живут в маленьком желтом доме с синими ставнями в одиннадцати кварталах от океана. «Откуда мне это известно?» – спросила я себя.
Патрик улегся рядом, обхватил меня рукой, подтянул поближе к себе.
– Солнышко, что ты такое говоришь?
– Не знаю, – пробормотала я. Прикрыла глаза, вдохнула запах – лесной, коричный, единственный, несомненный, его. Прижалась к теплой, надежной груди. Я и мечтать не смела, что когда-нибудь это вернется. Приподнявшись, я стала его целовать, и поцелуи тоже оказались в точности как прежде. Губы Патрика нежны и податливы, и он, как всегда, погладил меня по правой щеке большим пальцем левой руки. Вкус его губ – вкус зубной пасты, жизни, любви, я целовала его жадно, изголодавшись, слезы снова хлынули из глаз, но, пока я целовала Патрика, я ничего не боялась.
Как вдруг меня пронзило острое чувство вины, и я снова отодвинулась от Патрика: получается, я изменила Дэну? Нет, ерунда. Никому я не изменяю. Это же все ненастоящее!
– Скажи, что любишь меня, Патрик! – шепотом потребовала я: необходимо услышать это прежде, чем на меня снова обрушится сокрушительная реальность.