Итачи уже некоторое время подумывал, что ему следует взять пару уроков работы с «нейтральной чакрой». Тем более, ему было к кому обратиться.
Они с Шисуи вернулись в клановый квартал, обсуждая варианты развития и «учебный план» для своих команд. Брат рассказал о том, что Саюри-сан найдена и содержится в домашней лаборатории. А также то, что для наблюдения за демонической кошкой во время болезни Орочимару требуется допуск Инузука Ханы. Девушка из главной семьи собачников была примерно возраста Итачи. Но Шисуи был знаком с Ханой чуть лучше, потому что в составе прошлой команды у него был двоюродный или троюродный брат этой самой Ханы.
— Она же ветеринар? — уточнил Итачи. — Саюри-сан заболела?
— Можно и так сказать. В общем, всё тебе расскажу через недельку. Не моя тайна, — пожал плечами Шисуи.
Итачи хмыкнул, но кивнул, соглашаясь. В принципе, догадываясь, что это за тайна — они с Шисуи были вместе, когда с ними о проблеме Рэйкоку-Саюри говорил сам Нэкомата-сама — отец их домашней теперь любимицы.
*
Совместный ужин, на который был приглашён Хатаке Какаши, прошёл прекрасно. Дети при чужом человеке вели себя весьма сдержанно, всеми силами показывая воспитание и хорошие манеры. Даже мелкие, проникнувшись общей атмосферой и появлением чужака, застеснялись и, подражая остальным, были спокойны.
Комацу-сан превзошла саму себя, порадовав очень вкусной едой. Итачи наблюдал за бывшим сенпаем.
Чувствовалось, что Какаши смущён и растерян от домашней атмосферы в их клане. Их гость медленно поглощал еду, наблюдая за всеми, и почти ничего не говорил. В конце концов, к нему привыкли и посчитали за своего, а Такеши всё же подошёл ближе и со всей своей детской непосредственностью спросил у Хатаке.
— А что у тебя под маской?
Не успел вопрос прозвучать до конца, как вокруг прячущего лицо дзёнина собралась вся ребятня в количестве пяти человек.
— Ты покажешь, что там у тебя? Ты страшный? — заинтересованно перебивали друг друга Има и Ёши.
— Девочки, нехорошо приставать к дяденькам шиноби с такими вопросами, — мягко пожурил их Шисуи. Близнецы сразу сделали невинные мордашки.
— Я мог бы снять свою маску, — кашлянув, прищурил глаз Какаши. Внимание абсолютно всех детей — и больших, и малых — тут же сфокусировалось на госте.
— Давай! — не выдержал Такеши.
Итачи силился не засмеяться, когда дружный хор детских голосов выдал разочарованное «оу-у-у». Под маской Какаши оказалась… ещё одна маска.
— Настоящий шиноби, — прокомментировала эту выходку Комацу-сан, весело улыбнувшись, и у Какаши слегка покраснели скулы.
Ужин закончился, дети разошлись по своим делам, и Хатаке, поблагодарив за угощение, покинул общий особняк клана Учиха, сделав Итачи привычный всем АНБУ знак рукой «обсудим».
— Я провожу нашего гостя, — кивнул Итачи. Ему было интересно, что же хочет обсудить с ним бывший сенпай.
— Это… — несмотря на темноту, от Какаши волнами шла лёгкая неуверенность и смущение. — А кто вам эта Комацу-сан?
========== Часть 1. Глава 17. Изменения ==========
В последнее время жизнь Хатаке Какаши, несмотря на всё его нежелание что-либо менять, стремительно преображалась. Можно было сколь угодно долго упиваться чувством вины и торчать всё свободное время возле мемориала, до дыр зачитывая два имени «Нохара Рин» и «Учиха Обито». Можно было лежать и бездумно изучать пятна на потолке. Можно было бесцельно бродить по Конохе.
Предательские мыслишки, заложенные Учиха Итачи, нет-нет да пробивались сквозь пелену безразличия. Какаши думал над словами, которые ему сказал бывший кохай. Думал постоянно — даже при чтении книг «великого извращенца», выученных наизусть, которые всегда отвлекали от проблем и глубоких переживаний. Серия «Ичи-ичи» держала на плаву и не позволяла окунуться в депрессию и чёрную меланхолию. Пожалуй, если бы не творения уважаемого жабьего саннина, то Какаши давно бы пошёл по стопам своего отца и малодушно свёл счёты с жизнью.
Учиха Обито, которого Какаши похоронил через несколько дней после своего тринадцатилетия, был жив и ненавидел его всё это время. Смерть Рин. Вынужденная. Но, тем не менее, невероятно горькая. От его рук. Его было за что ненавидеть. Он сам себя ненавидел. Но отчего же память услужливо возвращала ему тихую фразу: «Перед своей смертью Обито простил тебя. Так что ты тоже должен простить себя»?
Откуда это иррациональное облегчение? Почему впервые за много лет ему стало интересно посмотреть на новичков, среди которых были Учиха Саске — брат Итачи, и Узумаки Наруто — сын Минато-сенсея. Итачи сказал, что Саске с Наруто — состоявшаяся команда. Отчего Какаши хотелось увидеть, что представляет из себя «настоящая дружба», которой между ним и Обито так и не сложилось?
Не сказать, чтобы Какаши было стыдно перед маленьким джинчуурики. Мёртвой душе в живом теле было всё равно, что станет с последним Узумаки. Какаши боялся привязаться ещё к кому-то, кто снова сделает больно. Сколько куноичи пытались «расшевелить» его, согреть постель, но он знал, что женщинам не место на поле боя. Они слабые и обязательно погибнут, разбередив раны и снова причинив душевные страдания.
Сколько ярости и жизни было в глазах мелкого Учиха, который очень грамотно и нисколько не рисуясь, скупыми, отточенными в реальных боях движениями загнал Какаши в ловушку. И он заворожённо смотрел и слушал, что и как говорит Саске, и словно вживую видел Обито, который сказал, что лучше будет «мусором», чем предателем. Сердце колотилось, гулко отдавая в ушах. Впервые за прошедшие тринадцать лет Какаши почувствовал себя живым. Конечно, у него был клон на замену, и выйти из барьера не составляло труда. Всё-таки он был готов и внял предупреждению Итачи. Но слова Саске о том, что их команда отказывается от него, как от сенсея, убедили замереть и не рыпаться. Какаши признал поражение. Он проиграл по всем статьям. Дети загнали его в собственную ловушку.
В отличие от проверки Минато-сенсея, когда Рин и Обито использовались Какаши для того, чтобы победить самому, эти дети показали то, к чему надо было стремиться. Саске выдал «третий путь», пожертвовав очень многим, а Какаши был на сто процентов уверен, что Итачи и не подумал ни о чём предупреждать младшего брата.
Ради своих друзей и товарищей, отбросив амбиции, Саске отказался от спецобучения, несмотря на то, что Какаши был практически единственным дзёнином с преобладающей чакрой молнии. И Саске точно об этом знал. На полном серьёзе. Пацан не догадывался, что это «проверка», впрочем, после отповеди из уст молодого генина Какаши отчего-то стало мучительно стыдно за эту свою «проверку». Он подумал, что, скорее всего, неправильно понял мотивацию Минато-сенсея. Или неверно высказался.
Чувства захлестнули и заставили переживать. Эти дети вынудили сердце сжаться от осознания, что он будет ими отвергнут. Это было что-то новенькое и удивительное.
— Они пойдут в «Ичираку-рамен», — появившийся возле барьера заточения Итачи прищурил глаза, просто лучась рожей «я же говорил».
Какаши кивнул, показывая, что воспринял информацию, и глава нового молодого клана Учиха, сделав серьёзное лицо, разлетелся воронами, и не подумав вытащить его из фуиндзюцу Узумаки.
Друзья стоили друг друга. Молчавший до этого Наруто оказался тем ещё хитрым лисом. Блондинчик, вылитый Минато-сенсей, грамотно развёл на угощение, при этом уговорил съесть три порции малышку-Хьюга, которая только округляла на всех свои большие почти бесцветные глаза. Какаши тогда с удивлением для себя понял, что лапша совершенно иная на вкус, ярче и насыщенней. Он даже поинтересовался у Теучи-сана, не появилась ли в его рамене какая-то особая приправа, и получил отрицательный ответ от старика.
Ночь была бессонной. Какаши много думал. Но в кои-то веки его мысли не крутились в одном и том же замкнутом цикле «миссия, которая повлекла смерть Обито», плавно переходящая на «как я убил Рин». Он думал о тройке генинов и о том, что будет, если он к ним привяжется, и о том, какую тренировку дать им на завтрашнем занятии, и о том, что, кроме Учиха, следует нанести визит вежливости главе клана Хьюга — Хиаши-доно. Какаши вспоминал уроки вежливости, когда-то преподанные ему отцом. После «инцидента с Рин» он остался в тени АНБУ и не ходил на официальные миссии, на которых зачастую надо было показывать хорошие манеры и безукоризненное знание этикета. На подобные миссии всегда отправляли кого-то из старых кланов вроде Учиха и Хьюга, в крайнем случае — Сарутоби или Яманака, а теперь так «свезло», что все ученики из таких «благовоспитанных».