– Чет мне кажется, что ты завираешь. – подозрительно сощурился святой отец.
Блин, а вот мои монашки мне сразу поверили, сказали нечто вроде того что такой правильный и послушный мальчик как я, врать не будет, после чего окружили меня добротой и лаской, прижав к своим мягким и теплым грудям. Такие невинные, шо капец. Может мне им про пестики и тычинки рассказать? Тридцать лет теткам, пора наверное. Или они нарочно?
– Вот те крест на пузе. – сделал я обычный крестик на животе. – Почти все так и было.
– Эх, тебе ведь всего пятнадцать лет, и уже такие испытания. – вздохнул он расстроенно.
– Да ничего такого. – махнул рукой, в принципе и правда мелочь, если бы не насилие над моим мозгом, вообще детский сад.
– Я чувствую в тебе огромную силу воли и веру. – серьезно произнес он. – А также то, что тебе нужна сила, уже сейчас. Обычное обучение на инквизитора для тебя слишком медленное. Нужно ускорить.
– Надеюсь не дополнительными уроками по астрологии? – заметил я, один из самых нудных уроков для того, кто среди этих самых звезд летал, и знал звездные карты наизусть.
– Нет, кое-что другое. – задумался он, потрепав свою коротенькую аристократическую бородку, он веско произнес. – То что я скажу, не является особым секретом для таких как мы, но ты не должен об этом говорить каждому, ведь это знание может принести беды.
– Крест на пузе, два на животе. – поклялся я ему.
– Так вот, – поморщился он от моих слов, но принял их. – Как ты думаешь, почему святая вода нанесла вред вампирам?
– Потому что это святая вода? А вампиры нечисть? – вскинул я брови от такой постановки вопроса.
– Всего тысяча четыреста лет назад, святая вода вампирам никак не вредила. – произнес он серьезно.
– Эм, аллергия появилась? – предположил я.
– Нет, все было так.
А потом он рассказал прелюбопытную историю. Жила в общем в древности разная нежить, трудно убиваемая и вроде даже в большем количествен чем сейчас, спасения от нее не было. И пришла в это время к одному ревностному христианину нежить злая и хрен убивамая, но наш очень верующий христианин не растерялся, взял обычную воду из кувшина, над которой священник в храме просто рукой покрутил, делая обычный ритуал, не несущий никакой силы и вылил ее на нечисть. А нежить возьми и сгорела в муках. В чем цимус? Ревностный христианин, как ему логично показалось, поверил, что освященная вода должна обязательно навредить нежити. Вода подумав, с ним согласилась, что должна, возьми и убила нежить. Обычная вода. Искренняя вера одного человека, убедила воду, что она должна навредить нечисти.
– Так это значит…
– Да, сейчас обычная вода также вредит нечисти. Но теперь в это верят все христиане и иже с ними. – торжественно произнес он. – Это вера человеческая, сотворившая чудо и до сих пор державшая ее и приумножавшая. Страх солнечного света вампиров, серебро для оборотней, страх молитв и святых мест, страх… всего чем мы сможем убедить людей. С каждым веком монстры получают все больше слабостей, страхов, вещей ранее бывшие для них неопасными, теперь смертельными.
– Так это значит скоро всю нечисть уничтожим? – даже удивился я таким радостным перспективам, не бывает так.
– Нет, веря в слабость нечисти, люди так же верят в саму нечисть, монстров и чудовищ. Поддерживают существование имеющихся, питая их своей верой, давая им возможность реже охотиться, и что хуже, человечество выдумывает новых монстров и делает сильнее старых. Постоянно. – придавил он взглядом. – Вера – это спасение человечества и его проклятие.
Монстры, чудища, пфф, теперь враг человечества, само человечество. Ну опупеть теперь. И как мне спасать его от апокалипсиса, в котором оно само виновато? Дружбомагию пропагандировать что ли? У этих святош тоже замкнутый круг, чтобы ослабить монстров, нужно говорить о их слабостях, а значит о самих монстрах. Замкнутый круг.
– Ну круто теперь. И как это поможет мне? – вздохнул я печально, предчувствуя очередную жопу, мне наверное никогда не удастся спасти человечество.
– Вера – это магия, Донат. Колдуй. – прям так, серьезно-серьезно произнес он, что мне аж меж глаз ему захотелось зарядить с кулака. – Мне это видно. Твою непоколебимую веру в свою силу, исключительность, могущество. Ни тени сомнения, чистая вера, никогда такого не видел раньше. Так что верь Донат. Просто верь в это.
Я верю, что у меня в руках появится бутерброд с тунцом. Подождал. Не получилось. Сказал о проблеме Эмилю. Заработал непонимающий, а затем сожалеющий взгляд.