Я оставил их предаваться изысканной брани, пересыпая беседу этими изящными и восхитительными метафорами, которые столь популярны у торговок рыбой в Биллингсгейте. Потом один заинтересованный наблюдатель, помощник конюха, сообщил мне, что неизбежным результатом этой супружеской перебранки стало то, что муж запер женщину в конском стойле, где она могла без помех выспаться и избавиться от последствий своего пьянства, да и раскаяться на следующий день на досуге.
Некоторые крикливо, если не хорошо одетые женщины, которых можно увидеть прогуливающимися по Хеймаркету, живут в Сент-Жиле и окрестностях Друри-Лейн. Но самая низшая категория женщин, которые занимаются проституцией за шиллинг и меньшую сумму, — это самая любопытная и удивительная их часть. Мы говорили о них раньше, что они доживают до седых волос, занимаясь своим ремеслом. Одна из них, женщина за сорок, бедно одетая, с развратной, неприятной внешностью, добровольно рассказала нам следующее, рассчитывая на выпивку:
«Времена изменились, сэр, с тех пор, как я приехала в этот город. Помню, все франты съезжались сюда, а не на Маркет. Но эти времена прошли, да, беда, но ничто, как и я сама, не вечно, хотя я и вынесла свою долю передряг, это так. Много лет назад Флит-стрит, Стрэнд, Кэтрин-стрит и их окрестности были известны своими женщинами и заведениями. Эх, вот были времена! Я бы хотела, чтобы они вернулись, но что толку хотеть, так не будет. Мысли об этом только делают меня несчастной. Я приехала из сельской местности, когда я была совсем девчонкой, мне было не больше шестнадцати, я бы сказала. Я приехала из Дорсетшира, что близ Лайм-Реджис, чтобы проведать свою тетку. Мой отец был мелким фермером в Дорсете, арендатором, как вы бы сказали. Лондон произвел на меня сильное впечатление, можете мне поверить. Мне понравилось гулять по улицам вечером.
Однажды вечером я стояла и глядела через ограду, когда мимо меня проходил один мужчина. Увидев меня, он вернулся и сказал что-то такое про погоду. Я, ни о чем не подозревая, ответила ему, как ребенок, а он продолжал говорить о городе и деревне, спрашивал меня, помимо всего прочего, давно ли я в Лондоне и не родилась ли я там. Не думая, я рассказала ему о себе все, и он ушел явно очень довольный мной, сказав перед уходом, что был очень рад такому приятному знакомству, и если я не против, то он мог бы встретиться со мной в это же время или чуть раньше завтра вечером, и мы бы могли вместе прогуляться. Как вы вполне можете догадаться, я была счастлива и не сказала тетке ни слова. На следующий вечер я встретилась с ним в назначенное им время, а также еще два или три раза после этого. Однажды вечером мы гуляли дольше обычного, и я стала настаивать, чтобы мы вернулись, так как боялась, что тетка разоблачит меня. Но он сказал, что так устал от дальней прогулки, что хотел бы немного отдохнуть перед обратной дорогой, но если я так сильно хочу возвратиться, то он посадит меня в кэб. Испугавшись за него — подумала, что он заболел, — я предпочла рискнуть разоблачением, и, когда он предложил мне пойти в какой-то дом и посидеть там, я согласилась. Он тут же сказал, как будто только что вспомнил, что поблизости живет его старинная приятельница и мы не могли бы найти лучшего места, так как она даст нам все, чего мы пожелаем. Когда мы прибыли в этот дом, обнаружили, что дверь полуоткрыта. «Как неосмотрительно, — сказал мой друг, — оставлять уличную дверь открытой, любой может войти». Мы вошли без стука и, увидев приоткрытую дверь в коридоре, прошли туда. Мой друг пожал руку старой леди, которая разговаривала с несколькими девушками, сидевшими и стоявшими в различных частях комнаты. Они, по ее словам, были ее дочерьми. При этом заявлении одна из них засмеялась. Тогда старуха рассердилась и приказала им выйти из комнаты. Мне почему-то не понравилось это место, и, чувствуя, что мне не по себе, я попросила, чтобы меня посадили в кэб и отправили домой. Мой друг не стал возражать, и послали за кэбом. Он предложил, чтобы я выпила что-нибудь перед отъездом. Я отказалась притрагиваться к вину и попросила кофе, его и выпила. От него меня стало так клонить в сон, что я попросила разрешения сесть на диван. Они посадили меня на диван и посоветовали мне немного отдохнуть, пообещав, чтобы усыпить мою тревогу, отправить посыльного к моей тете. Конечно, мне что-то подмешали в кофе, да так много, что я пришла в себя лишь на следующее утро. Я в ужасе обнаружила, что обесчещена, и в течение нескольких дней была безутешна и кричала, как ребенок, чтобы меня убили или отправили назад к тете.