— А ещё постараться, чтобы ненависть Льва и Змеи только крепла, — добавила Гермиона. — Они ни в коем случае не должны были подружиться или хотя бы научиться терпимо и уважительно относиться друг к другу.
— Но почему? — удивилась Эйлин. — Почему бы не постараться наладить отношения Змеи и Льва, если они должны были находиться рядом и вместе учиться?
— Для этого у Сладкого Леденца были свои тайные причины. У него на всё были тайные причины, и он любил добиваться своих целей такими запутанными способами и окольными путями, что порой запутывал сам себя, не говоря уж обо всех остальных. Все жители Волшебного Замка страдали от чрезмерной хитроумности его хозяина, но больше всех доставалось Чёрному Рыцарю, — вздохнула Гермиона.
— Ещё Рыцарь должен был присматривать за оборотнем, которого Сладкий Леденец поселил в Замке — поближе к детям.
— Но зачем? — изумился Август.
— По доброте душевной, — скривился Снейп. — Ему было жалко облезлого и несчастного оборотня, который скитался по свету и бедствовал.
— Но разве нельзя было устроить оборотня где-нибудь подальше от детей? — спросила Эйлин.
— Наверное, можно, но Сладкому Леденцу такое соседство казалось очень удачным, а следить за безопасностью детей он поручил Чёрному Рыцарю и больше об этом не беспокоился.
— Также Рыцарь должен был заслужить доверие Красноглазого Гада — главного врага всех обитателей Замка — и рассказывать Сладкому Леденцу обо всех его планах. — Гермиона замолчала.
— Это всё? — с надеждой спросила Эйлин. Ей стало ужасно жаль Чёрного Рыцаря.
— Если бы… — вздохнул Северус. — Самым важным и трудным заданием было уберечь мальчишку по имени Тридцать Три Несчастья. За ним следовало наблюдать круглосуточно, так как, стоило лишь отвернуться, как Тридцать Три Несчастья попадал в беду.
Даже по ночам он не спал, а бродил по Замку в поисках новых неприятностей и опасностей. И для того чтобы ему было удобнее их искать, Сладкий Леденец дал Тридцати Трём Несчастьям мантию-невидимку, под которой мальчишка прятался от Чёрного Рыцаря. Сладкий Леденец рассчитывал, что Тридцать Три Несчастья заразит своей несчастливостью Красноглазого Гада и погубит его. В конце концов так и вышло.
— А ещё Чёрный Рыцарь обязан был вести себя так, чтобы все обитатели Замка его ненавидели, — вставила Гермиона.
— Но для чего?! — хором спросили дети.
— Сладкий Леденец считал, что так Рыцарю будет легче завоевать доверие Красноглазого Гада. Нужно было, чтобы он поверил в преданность Рыцаря и в то, что в Замке он остаётся лишь для того, чтобы шпионить за Сладким Леденцом и остальными.
— Но если Рыцарь должен был шпионить за обитателями Замка, разве не логичнее было бы втереться к ним в доверие, а для этого нужно было вызвать их симпатию, а вовсе не ненависть, — рассудительно проговорила Эйлин.
— Именно так, — согласилась Гермиона. — Но Сладкому Леденцу казалось, что это не будет выглядеть убедительно и что Красноглазый Гад не станет доверять тому, кто пользуется уважением жителей Волшебного Замка.
— Ну вот и все задания, которые дал Сладкий Леденец, — скучным голосом подвёл черту Северус, сдерживая зевоту. — А теперь вам пора ложиться спать.
— Нет-нет! — возмутился Август. — Ещё рано, и сказка ещё не закончилась! Что было дальше? Чёрный Рыцарь всё выполнил?
— И отправился на бал, — хихикнула Эйлин.
— На какой ещё бал? — удивлённо приподнял бровь Северус.
— Ну как же ты не понимаешь, папа? Ведь Сладкий Леденец точь в точь как злая мачеха из "Золушки"! Напоследок он должен был сказать что-то вроде: "Посади среди цветов сорок розовых кустов и, пока не подрастут, подметай дорожки тут". Но должен же он был пообещать какую-то награду!
— Что-то не припоминаю… — пробормотал Северус, мысленно примеряя роль Золушки. — О награде даже и речи не было.
— Да этот Леденец хуже Красноглазого Гада! — возмутился Август.
— Он желал всем добра и хотел как лучше, — возразил Снейп.
— Не похоже как-то… — протянула Эйлин. — Но что же было дальше?
Северус с надеждой покосился на жену, и Гермиона не подвела:
— А дальше, пока Чёрный Рыцарь выполнял задания, Сладкий Леденец нашёл колечко, на котором было ужасное смертельное проклятие, и надел его на палец.
— Он не знал о проклятии? — с лёгкой жалостью спросила Эйлин.
— Отлично знал! — рявкнул Северус, выныривая из пучины дремоты, затягивавшей его.
— Тогда зачем надел? — Август даже глаза вытаращил от удивления.
— Наверное, думал, что на него не подействует, — пожала плечами Гермиона. — Что его сладость окажется сильнее горечи проклятия. Но в результате Чёрному Рыцарю пришлось варить чудодейственное зелье, чтобы продлить жизнь Сладкого Леденца. Спасти его было уже невозможно.
— Он сам виноват, — нахмурилась Эйлин. — Но что же было дальше с Рыцарем?
— Да ничего особенного, — Северус приоткрыл один глаз. — Он так и продолжал выполнять задания Сладкого Леденца, пытался защитить жителей Волшебного Замка и помочь Тридцати Трём Несчастьям победить Красноглазого Гада.
— Но когда победа была близка, Гад натравил на Рыцаря свою ручную змею — огромную и ужасно ядовитую, — подхватила Гермиона.
— И что же?! — взволнованные дети подались вперёд.
— Но тут явилась Добрая Фея и спасла его. А Тридцать Три Несчастья победил Красноглазого Гада, и все зажили мирно и счастливо, — закончил Северус.
— А Чёрный Рыцарь женился на Фее? — хитро прищурившись, спросила Эйлин.
— Да, — вздохнула Гермиона. — Правда, для этого Фее пришлось ещё долго убеждать Рыцаря в своей любви и в том, что он тоже имеет право на счастье. Но Фея была очень упорной, поэтому у нашей сказки счастливый конец, как и положено в сказках. А теперь спать!
— Ладно, — согласился Август. — Только завтра расскажите нам сказку про Двухголовое Рыжее Чудовище — то, что обитало в замке и никому не давало покоя своими шалостями.
— Да! — у Эйлин загорелись глаза. — Было так весело, когда оно перекрасило Чёрного Рыцаря в белый цвет!
— И когда превратило его в гигантскую канарейку, напав из-за угла, — подхватил Август.
— И когда наколдовало прямо в замке болото с лягушками и запустило по коридорам сверкающих драконов, — мечтательно закончила Эйлин.
— Превратило Рыцаря в гигантскую канарейку? — обманчиво мягким тоном переспросил Северус, повернувшись к жене.
— Да! — восторженно сияя глазами, подпрыгнула на диване Эйлин. — Огромную розовую канарейку!
— Розовую? — прищурился Северус, глядя на жену с какой-то весёлой яростью.