Каждый вечер я гасил свет в своей комнате, и пытался высматривать, что она там делает. Бинокля у меня тогда не было, они были жутко дорогие в то время, а тот, что заказал в интернете со скидкой, был так слаб, что лучше б я его не доставал из коробки. Только зря из-за него расстроился. Шторы ее комнаты были такими плотными, что сквозь них невозможно было разобрать даже ее силуэт. С таким же успехом я мог наблюдать за Годзилой, или маньяком в ее комнате, и ничего об этом не подозревать. Вообще шпионить за другими не хорошо, да я это знаю, но в этом есть что-то первобытное, чем-то это будоражит и интригует, затягивает какой-то таинственностью. Хотя на самом деле давно пора было бы бросить это бессмысленное занятие, когда каждый раз упираешься во все те же бежевые непроницаемый шторы, и ничего кроме них не видишь. Но я ведь не животное какое-нибудь, который не видя жертву разворачивается и уходит, вовсе нет, у меня есть воображение, и я все что не вижу, просто до фантазирую.
Так я представлял, как она сидит у зеркала и причесывается, медленно спуская расческу как корабль по волнам. Как она разглядывает фотокарточки из модного журнала, и те, которые ей понравятся, она клеит у себя над кроватью, чтобы она их видела каждый раз когда просыпается. Я представлял, как она читает книгу, лежа на животе и болтая своими ножками от радости от прочитанного, а потом переворачивалась на спину, и обнимая подушку, закатывала глаза от внезапно накатившего на нее сладкого сна. И пока она спала, я представлял как наблюдаю за ней, как она дышит, как переворачивается вздыхая на другой бок, и кутается в одеяло с головой. Да что там, мне хватало смелости представлять, что она сидела вечерами у окна и думала обо мне, какой я классный, и как я круто выносил этот пакет с мусором, после чего она в меня влюбилась. Ну а что, представлять же можно все что угодно, если об этом никто не узнает, конечно. Помню, однажды наша соседка слева на совместном пикнике оговорилась, что представляла себя с тренером по плаванию, и ее муж после этого не пускал почему-то домой, она почти неделю жила у нас на первом этаже в гостиной. За ней я не подглядывал, она ведь не в моем вкусе, да к тому же замужем, а я джентльмен и чту брачные узы. Одно не мог понять, за что он обиделся, ведь мечтать можно обо всем, но после этого оказалось, что нет.
Игрушки
Когда я уставал думать о ней, да и такое часто случалось. И как мы будем с ней жить вместе, если я уже через пару часов от нее устаю. Ну ладно это вопрос не будем пока поднимать, ведь живут же как-то взрослые десятки лет друг с другом. Ну приставляют себя иногда с другими, но живут же. Главное что они не подглядывают за другими в окно, как я, а значит и у меня это надеюсь скоро пройдет. Когда мои глаза начинали слезиться от однообразия неменяющегося вида, я спрыгивал с подоконника на всегда холодный пол, и шаркая уже оборванными тапками шел к столу и включал красную лампу. Это был мой мир, нет, это была моя вселенная, где я был самым главным и самым важным человеком, без меня там не происходило ни одно событие. Я доставал из скрипучего ящика свои пластиковые игрушки темных расцветок, в виде людей мутантов и обычных мускулистых охотников, и начинал крутить их руками и ногами, будто одни убегали, а другие догоняли их. Когда те нечаянно спотыкались, вторые налетали на них, и начинали требовать философский камень, которого у них никогда не было, но те об этом не знали. В общем вы поняли сюжеты придумывались на ходу, по мере того увлекала ли меня игра, или уже надоедала, когда они все внезапно погибали, и смахивались ладонью руки все в тот же картонный ящик. Честно говоря я мог так проиграть с ними и несколько часов подряд, раньше когда я был еще моложе, мог просидеть с ними и весь день пока родители не возвращались с работы.
Раньше когда у меня их не было, я запирался в ванной, а эти игрушки мне заменяли мои пальцы, я их так скручивал, что из каждой ладошки получалось по две ноги и по две руки. Они носились по водной поверхности, прыгали друг за другом в «океан», прятались в его глубинах или за высотными зданиями на берегу, которыми были обычные банки с шампунями. Потом появлялись катера, лайнеры и баржи в виде пустых мыльниц или тюбиков от зубной пасты. Иногда там было такое обилие вспомогательных декораций, что можно было фильм снимать. Самое интересно, что в следующий раз я продолжал с того места, на котором остановился тогда, повторяя последнюю фразу и действие. Таким образом, я совсем не купался, а просто откисал в ванной, пока она незаметно через щелочку не спускалась до моих колен, и я вылезал весь в мурашках. Тех больших супергероев из редкой по сегодняшним меркам коллекции, которые у меня стоят на отдельной полке, я даже руками боюсь трогать, и бережно протираю от пыли каждые выходные. Меня греет сама мысль, что они у меня есть, и что они у меня есть в полном составе, и ни у кого нет их больше, чем у меня. Если же их кто-то начнет небрежно трогать своими грязными руками, то меня начинает передергивать, ну разве можно так грубо хватать их за голову. Ну в общем эти взрослые совсем ничего не понимают в жизни, ведь у них своих роботов, в которые они могли бы как я играть перед сном, и тех которыми можно было просто любоваться, когда проснешься.