Заскрипела дверь, ударившись как обычно в стоявший за ней шкаф, это мой кот входит, перекатываясь с лапы на лапу в комнату с недовольным видом, «ну кто меня будет сегодня гладить?». Ну конечно он знает, что я один ему чешу за ушком, когда он этого просит, остальные же его отшвыривают ногами, или сбрасывают с кровати. Когда-нибудь, я почему-то в этом уверен точно, так же я буду чесать и ей за ушком, которая сейчас прячется от меня за толстенной шторой. Буду так же гладить ее по голове до шеи, и скрести пальцем под ушком. Если мой кот от этого урчит как наш дачный холодильник, то ей это значит, что ей тоже наверняка понравится. Кот любит засыпать со мной на одной кровати, растянув свои лапы на моем лице и смешно положив свою крошечную головку на огромную для него подушку передо мной. Он вообще любит копировать мое поведение. Я повернусь на спину, и он перекатится на спину, я лягу на бок и он перевернется на бок. Иной раз приходишь со школы, а он лежит в моей позе на моей кровати, осталось одеть на него мою футболку, и может за меня в школу на экзамены ходить. Засыпая на подушке, к утру он оказывается уже в моих ногах, потому что я люблю ворочаться во сне, ведь каждое ленивое движение ночью такое нежное, как вкус яблочной пастилы, прилипшей на зубах.
Перед сном я думаю о чем мечтают мои игрушки, которые сейчас лежат в коробке, и не будут ли они прыгать по мне, когда я усну; не будут ли разбрасывать вещи по комнате, которые мне надоело собирать по утрам; не будут ли оттягивать хвост коту, который и так уже начал здорово линять. По телевизору сказали, если кот линяет, то ему не хватает жира, только я не прослушал его этим жиром натирать надо или кормить. Но я человек пытливый, поэтому попробовал и то и другое, — линять он не перестал. При каждом поглаживании вверх взлетает такая прядь шерсти, что можно из нее свитер связать, ну шарф точно. А что наверное отлично бы смотрелся рыжий шарф с моей желтой зимней шапкой, которая то же линять уже начала. Может ее тоже жиром натереть, а кто знает, я ведь пытливый человек, вдруг открою новый способ восстановление старых вещей. Когда тишина начинает залазить в ухо, и начинает там тихо пищать, заглушая мои фантазии, я валюсь новогодней елкой на кровать, от чего она издает скрип, словно велосипед резко затормозил. Так здорово, погрузиться в запах свежепостиранного постельного белья, словно в теплый сугроб, и проспать так, как бурый медведь, всю зиму. Мне нравиться залазить под одеяло с головой, и не слышать там никого, кроме своего дыхания, это мой маленький дом, в котором я чувствую себя в безопасности всегда. Там внутри, шепот моего замедляющегося дыхания начинает меня укачивать, как мама раньше, когда качала меня в детстве в люльке.
Я полон надежд, что завтрашний день будет полон чудес и открытий, может быть завтра она не задернет штору, и помашет мне рукой в знак приветствия и дружбы. Потом переворачиваюсь на спину и очень продолжительно зеваю, затем чувствую, как мои переполняющиеся желания щекочут меня изнутри, бегают как белки на мягких лапках по кругу, а потом закручивают меня водоворотом в свой мир сказочных сновидений. От этого я испытываю неописуемое удовольствие, как будто внутри меня из ничего рождается новая звезда. Во сне я всегда представляю себя где-нибудь, не важно где, но обязательно лежащим на солнце. И это солнце меня ласково греет, как будто мое дыхание притягивает его лучи ко мне. Бархат его теплых рук щекочет мои перышки, и от этого я весь целиком начинаю таять, как плоский снежок лежащий зимой на подоконнике. По мере того, как я превращаюсь в лужу, скрипя снежинками и потрескиваясь, как дрова в камине, я постепенно отхожу ко сну. Мое сознание плывет как теплая река вниз к озеру.
Магазин
Солнце из-за легкого тумана казалось как несколько кругов отходящих дуг от друга, словно от брошенного в жидкое небо камня. Утром было полно дел: надо было выточить из дерева новую рогатку, которая сломалась, когда я на нее наступил нечаянно, ведь сам же на нее бросил полотенце, вместо того, чтобы повесить его на дерево высыхать. После этого съездить снова на берег — проверить свой шалаш, за одно и искупаться после сладкого обеда, который мама всегда готовит по выходным. Для этого нужно сначала поменять щелкающую цепь на велосипеде, которая стала скрипеть еще более невыносимее, а при переключении скоростей вовсе слетать. Бабушка мне всегда говорила, что по выходным нельзя работать, не знаю почему именно мне, наверное я ей казался самым загруженным тогда. По выходным всегда еда вкуснее, шума на дорогах меньше, воздух чище, и настроение устойчивее. Говорят, что на ошибках надо учиться, но если я выучу все ошибки, и больше никогда не буду ошибаться, то, что я тогда буду делать. Ходить вечно с одной и той же рогаткой, и ездить на одном и том же велосипеде, ну уж нет. Это быть как наш дядя, который ходит в одной одежде уже пятый год, от того что ее бережет, и бережно стирает своими руками и сушит на газете, чтобы не было растяжек и катышков. Если постоянно беречь себя, то зачем тогда вообще жить. Нет, я хочу менять одежду каждую неделю, хочу ходить в разноцветных футболках, поэтому я просто обязан рвать ее, лазая по деревьям и падая с велосипеда. Конечно, это больно, но ведь еще больнее ходить в одном и том же вечность. Она, — и я невольно посмотрел в сторону ее дома, — наверняка любит тех, кто умеет красиво одеваться.