- Здорово! - пророкотал кто-то у нас над ухом. - Я слышал, какой вы там устроили переполох.
Оглянувшись, мы с отцом увидели перед собой мужчину, с трудом толкавшего по грязи большую, тяжело груженную тачку. Мужчина был облачен в комбинезон и пару заляпанных грязью ботинок, его обширный живот вызывающе выпирал вперед, лицо было покрыто пятнами, определенно свидетельствовавшими о неполадках с печенью, а голову украшал единственный клок седых волос. Лицо мистера Скалли было изрезано морщинами, нос, с сеточкой красных сосудов на кончике, напоминал картошку, глаза были прикрыты очками с круглыми стеклами. Глядя на нас, он улыбался во весь рот, демонстрируя редкие прокуренные зубы. Подбородок мистера Скалли украшала большая бородавка с тремя торчавшими седыми волосками.
- Чем могу помочь вам, ребята?
- Я Том Мэкинсон, - представился отец, протянув руку для пожатия. - Сын Джея.
- Вот черт! Прошу прощения, не признал сразу! То-то я гляжу, лицо знакомое.
На руках у мистера Скалли были грязные парусиновые рукавицы; перед тем как встряхнуть руку отцу, он неспешно стянул их.
- А это, выходит, внук Джея?
- Точно. Его зовут Кори.
- Сдается мне, я вроде пару раз видел тебя в городе, - сказал мне мистер Скалли. - Я помню, когда твоему отцу было столько же лет, сколько тебе сейчас. Мы с твоим дедом тогда были не разлей вода.
- Мистер Скалли, мне сказали, что несколько часов назад вы забрали с Дирман-стрит велосипед, - сказал старьевщику отец. - Он стоял там под дубом.
- Точно, это я его прибрал. Да там и смотреть-то особенно не на что было. Сплошная рухлядь.
- Дело в том, что это был велосипед Кори. Мы собирались отдать его в ремонт, а если вы сейчас вернете его нам...
- Во дела, - протянул мистер Скалли. Его широкая улыбка дрогнула. - Том, я даже не думал, что этот велосипед еще на что-то годный.
- Ничего страшного. Значит, велосипед еще здесь у вас?
- Да, ваш велосипед здесь. Точнее сказать, он был здесь. - Мистер Скалли мотнул головой в сторону одного из "сараев". - Я отвез его туда всего несколько минут назад.
- Но мы можем пойти и забрать его? Посмотрев на меня, мистер Скалли закусил губу, потом перевел взгляд обратно на отца.
- В том-то и дело, что ничего не выйдет. Том. Не сможете вы его забрать.
Отставив тачку в сторону, он прислонил се ручки к склону одной из мертвых велосипедных гор и сказал:
- Пойдемте, я кое-что вам покажу.
Вслед за мистером Скалли мы зашагали к сараю. Мистер Скалли сильно хромал, словно суставы у него в ноге были не как у всех людей, шаром, а вроде дверной петли.
- Тут такое дело, ребята, - снова заговорил он. - Уже года три я все подумываю избавиться от этих старых великов, так они мне надоели. Нужно же здесь когда-то начать разбираться, понимаете? Каждый день что-то новое прибавляется.., и вот что позавчера я пообещал Белле - Белла, это моя жена, я сказал ей: "Белла, притаскиваю еще один велосипед и тут же начинаю разбираться. Еще один, и все - хорош".
Вслед за мистером Скалли через проем без дверей мы вошли в сумрачную холодную сень сарая. Голые лампочки, болтавшиеся под потолком на проводах, погружали сваленные внутри сарая очередные кучи барахла в удивительное переплетение света и тени. Из мрака восставали странные, загадочно поблескивающие боками и гранями механизмы, напоминающие шагающие машины марсиан. Что-то щелкало и скрипело; возможно, это были крысы или мыши, я не знал. Сарай более всего напоминал пещеру, в которой чувствовал себя как дома разве что Индиана Джонс.
- Смотрите под ноги, - предупредил нас мистер Скалли, направившись к другому дверному проему. В следующем отсеке он остановился перед большой машиной треугольной формы с шестернями и рычагами по бокам, повернулся к нам и сказал:
- Вот этой дробилке я и скормил ваш велик пятнадцать минут назад. Я принес его последним, и он первым отправился в зубы этой машине.
С этими словами мистер Скалли кивнул на бочонок, полный перекрученных и сплющенных кусков металла. Рядом с первым бочонком, заполненным, стоял другой, пустой, поджидавший своей очереди.
- Это я хоть смогу продать как металлолом, понимаете, в чем дело? Я дал себе зарок: еще один велик - и включаю машинку. Ваш велосипед стал последним, ну что тут поделаешь?
Мистер Скалли, над головой которого то и дело сверкали в свете лампы дождевые капли, проникавшие сквозь дыры в крыше, снова взглянул на меня.
- Извини, Кори. Я даже представить себе не мог, что у такого велосипеда может объявиться хозяин. Если бы я знал, что он твой, я бы, конечно, попридержал его, но он ведь был совершенно никуда не годный, этот велосипед.
- Никуда не годный? - переспросил отец.
- Точно, Том, никуда. Ни одной целой детали. Древний, как мир, совсем изношенный, я уверен, что никто бы не взялся его ремонтировать ни за какие деньги. Нечего и думать. Что делать, любой велосипед когда-нибудь отправляется на свалку. Кому же, как не мне, знать это лучше других, ведь я столько перевидал этих великов, которые мне то и дело приносят или по телефону просят забрать. Поверь, Кори, твой велосипед был просто грудой ржавого металла, и то, что я засунул его в дробилку, ничего не изменило.
- Да, сэр, - ответил я, - я знаю.
- Ему не было больно, - тихо прибавил мистер Скалли, а я молча кивнул ему.
Слушая мистера Скалли, я думал о том, что такой человек, как он, наверняка понимает жизнь всю до самых мелких ее винтиков, потому что, хотя тело его было старым, глаза у него были молодыми и молодым было сердце. Он видел самую космическую суть вещей и потому знал, что жизнь существует не только в созданиях из плоти и крови, но и в предметах из вроде бы неживого материала в доброй верной паре ботинок; в хорошей надежной машине; в ручке, которая не подведет в трудную минуту; в велосипеде, который пронесет тебя через много миль, - во всем том, чему мы вверяем свою судьбу и жизнь и что платит нам радостью и безопасностью бытия, оставаясь с нами приятными воспоминаниями.