- Что случилось? - прошептал я, когда мистер Каткоут остановился передохнуть.
- Оказалось, один из парней Клэнтона спрятался за фургоном. Выбравшись оттуда, он направил пистолет Вьятту в спину. Раньше я никогда этого парня не видел. Он стоял совсем рядом со мной, так же близко, как сейчас сидишь ты. Он прицелился во Вьятта, и я услышал, как щелкнул курок, который он оттянул назад большим пальцем.
- Сейчас начнется самое интересное, - подал голос мистер Доллар. - Так что было дальше, Оуэн?
- Дальше.., я поднял револьвер Билли Клэнтона. Револьвер был тяжеленный, как настоящая пушка, и его рукоятка вся была перепачкана кровью Клэнтона.
Мистер Каткоут замолчал, прикрыв глаза. Потом заговорил снова:
- Я хотел окликнуть Вьятта, но было уже поздно. Другого выхода у меня не было - чтобы спасти Вьяттл, можно было сделать только одно - то, что сделал я. Я решил выстрелить в воздух, чтобы испугать этого парня, а заодно привлечь внимание мистера Эрпа. Но не успел я как следует взяться за рукоятку пистолета, как тот выстрелил. Грохот выстрела напоминал гром: "бу-у-ум".
Глаза мистера Каткоута открылись, словно его разбудил выстрел, прогремевший в его голове.
- Отдачей меня сбило с ног и едва не вывернуло плечо. Я слышал, как пуля ударила в камень, находившийся всего в шести дюймах от моей правой ноги, и отрикошетила в сторону. Отскочившая пуля угодила парню, который целился Вьятту в спину, прямо в правую руку, выбила у него револьвер и размозжила кисть так, что кости показались. Кровь хлынула фонтаном. Он истек кровью до смерти, а я стоял над ним и твердил без конца: "Извините, извините, извините". Я не собирался его убивать, я просто хотел предупредить мистера Эрпа, спасти его от смерти.
Мистер Каткоут вздохнул, тихо и глубоко - словно тихий ветерок подул над могилами у Подножного холма, сдувая с надгробий пыль.
- Я стоял над телом парня, которого подстрелил, с револьвером Билли Клэнтона в руке. Потом ко мне подошел Док Холидэй, забрал у меня револьвер, достал из кармана четвертак и сказал: "Пойди купи себе леденец, парень, ты его заслужил". Так я получил свое прозвище.
- Прозвище? - переспросил я. - Какое прозвище?
- Кат Леденец, - ответил мистер Каткоут. - На следующий день мистер Эрп пришел к нам домой и остался на обед. Мой отец был простым фермером. Мы были небогаты, но постарались не ударить перед мистером Эрпом лицом в грязь и угостили его на славу. После обеда он подарил мне револьвер и кобуру на ремне с патронташем, которые принадлежали до того Билли Клэнтону Так он отблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь.
Мистер Каткоут покачал своей спутанной гривой.
- Если бы я знал, к чему все это приведет, сразу бы выбросил подарок в колодец. Мне стоило прислушаться к словам моей матери, потому что она так и советовала мне сделать.
- Почему?
- А потому. - Мистеру Каткоуту не сиделось на месте; рассказ уже начинал его раздражать. - Потому что мне это слишком понравилось, вот почему! Я стал учиться пользоваться револьвером! Мне понравился его запах, его тяжесть в руке, то, каким он становится теплым после стрельбы, а главное - то, как бутылки, по которым я палил, в одно мгновение разлетались на куски. Вот в чем загвоздка.
Мистер Каткоут поморщился, словно от оскомины.
- Потом я стал стрелять по птицам, сбивал их прямо в небе и гордился этим, считал, что становлюсь крутым парнем, настоящим артистом. А потом я задумался о том, как это сработает против другого парня, с таким же револьвером, как у меня. Это не давало мне покоя. Тут была нужна настоящая скорость. Я продолжал тренироваться, на счет выхватывал пушку из кобуры снова и снова и палил, палил, палил. Как только мне исполнилось шестнадцать, я отправился в Юту на родео и убил там известного стрелка по имени Эдвард Бонтил. Это стало моим первым шагом по лестнице, низведшей меня в ад.
- В свое время старина Оуэн пользовался большой известностью, - заметил мистер Доллар, сдувая остатки волос с плеч моего отца. - Прошу прощения, я говорю о Леденце Кате, само собой. Скольких парней ты отправил на встречу с Создателем, Оуэн?
Мистер Доллар снова взглянул на меня и быстро подмигнул.
- Я убил четырнадцать человек, - проговорил мистер Каткоут. В его голосе не было и следа гордости за совершенное. Он не сводил глав с красных и черных квадратиков шашечной доски. - Самому молодому было девятнадцать. Возможно, некоторые из них заслуживали смерти. Хотя скорее всего не мне об этом судить. Но я убил их всех в честной схватке, лицом к лицу. Просто все дело в том, что я специально искал с ними встречи, специально искал повода, чтобы пострелять и покрасоваться. Я хотел создать себе настоящее имя, хотел прославиться. И в тот день, когда меня наконец подстрелил более молодой и быстрый стрелок, я решил, что мое время вышло, потому что до того я жил в долг. Я решил, что с револьверами покончено.
- Вас ранили? - удивился я. - И куда вам попала пуля?
- В левый бок. Но я оказался более метким. Я застрелил тою парня насмерть, попал ему прямо в лоб и вышиб мозги. Но мои веселые денечки были сочтены, и я отправился на восток. И поселился здесь. Вот и вся история.
- Но твоя кобура и пояс по-прежнему с тобой, так ведь, Леденец? - спросил мистер Доллар.
Мистер Каткоут ничего не ответил. Он молча и неподвижно сидел и смотрел в одну точку, Я было подумал даже, что он заснул, хотя его глаза под кустистыми бровями были открыты. Потом, неожиданно для всех, он поднялся с места и на плохо гнущихся ногах прошел туда, где стоял мистер Доллар. Он остановился прямо перед парикмахером, и я увидел Каткоута в зеркале; старческое лицо в коричневых пятнах было угрюмым и неподвижным, а сжатые в полоску губы почти исчезли, отчего Каткоут стал напоминать череп, туго обтянутый коричневой кожей. Губы мистера Каткоута растянулись в улыбке, в которой не было и тени веселья. Улыбка была пугающей; я заметил, как мистер Доллар отпрянул, увидев перед собой это лицо.
- Пэрри, - проговорил мистер Каткоут. - Я знаю, что ты считаешь меня старым, выжившим из ума дурнем. Мне наплевать на то, что ты смеешься у меня за спиной, когда считаешь, что я не вижу тебя. Ты забываешь о том, Пэрри, что если б у меня не было глаз на затылке, я не дожил бы до сегодняшнего дня.