- Так он военный преступник? А каково его преступление?
- Доктор Гюнтер Дэхнайнедирк руководил врачебным отделением в концентрационном лагере под Эстервегеном в Голландии. Он и его жена Кара занимались тем, что производили отбор среди заключенных концлагеря, определяли, кто может продолжать работу, а кто должен быть отправлен в газовую камеру.
Мистер Стейнер коротко и жутковато улыбнулся; от его улыбки отца пробрал озноб.
- Именно эта пара в один прекрасный и очень солнечный день решила, что я имею право на дальнейшее существование, а моя жена - нет.
- Это ужасно, - подал голос отец.
- Ничего, я давно это пережил. Услышав об этом, я выбил Дэхнайнедирку передний зуб, за что провел год на каторжных работах. Но от тяжкого труда я стал только выносливее, что в результате спасло мне жизнь.
- Вы.., выбили ему передний зуб?
- Именно так. Я отлично ему врезал, прямой в челюсть. О, эта парочка как нельзя лучше подходила друг к другу. Лицо мистера Стейнера скривилось от боли.
- Мы звали его жену "Птичницей", потому что у нее была коллекция из двенадцати птичек, сделанных из глины, замешанной на пепле из человеческих костей. А у самого доктора Дэхнайнедирка, который раньше служил ветеринаром в Роттердаме, была одна забавная привычка.
Отец не мог говорить. Наконец он сделал попытку и выдавил из себя:
- Что за привычка?
- Он любил лично сопровождать заключенных, отправлявшихся в газовую камеру, и давать им имена.
Глаза мистера Стейнера были прикрыты: его взгляд был устремлен в ужасы прошлого.
- Смешные имена, самые разные. Я никогда не забуду, как он назвал мою Веронику, мою прекрасную златовласую Веронику. Он назвал ее "Солнечный лучик". Он сказал ей:
"Полезай внутрь. Солнечный лучик! Полезай прямо внутрь!" Она была очень больна, и ей пришлось ползти по собственному...
Глаза за стеклами очков мистера Стейнера затуманили слезы. Быстро сняв очки, он резким движением протер глаза, как человек, привыкший в любой ситуации держать свои чувства под строгим контролем.
- Прошу прощения, - пробормотал он. - Иногда я забываюсь.
- Как вы себя чувствуете? - спросил мистер Ли Ханнафорд моего отца. - Вы ужасно побледнели.
- Могу я.., можно мне взглянуть на эту фотографию еще раз?
Мистер Стейнер молча выложил фото перед отцом. Отец закрыл глаза и глубоко вздохнул.
- О нет, - прошептал он. - Господи, ради Бога, только не он.
Мистер Стейнер понял чувства отца:
- На этот раз вы его точно узнали?
- Да. Я знаю, где он живет. Не так далеко отсюда. Точнее сказать, совсем рядом. Но он был.., таким приятным человеком.
- Я знаю доктора Дэхнайнедирка очень хорошо. Можно сказать, мне известна его подлинная суть. Точно так же я знаю и его жену. И вы наверняка поняли, кто они такие, когда взглянули в лицо Джеффа Ханнафорда. Я уверен, что доктор Дэхнайнедирк и Кара наверняка пытали его, для того чтобы дознаться, кому еще известно, куда он отправился или кому еще он передал ту информацию, что была записана в его дневнике. Когда он сказал, что никто больше не знает, куда он поехал и где теперь живет доктор Дэхнаинедирк, они забили его до смерти. Когда вы заглянули в лицо Джеффа Ханнафорда, вы поняли, насколько порочна и извращена душа у доктора Гюнтера Дэхнайнедирка. Я молю Бога за то, чтобы вам никогда больше не довелось увидеть перед собой лицо настолько измученного и истерзанного человека.
Молча поднявшись с места, отец достал бумажник и принялся нашаривать в нем деньги, но мистер Стейнер выложил деньги на стол.
- Я отвезу вас к нему, - сказал отец и, повернувшись, направился к двери.
***
- Такой прекрасный молодой человек, - говорил мне доктор Лизандер, стоя между мной и лестницей, ведшей к свободе. - Я вижу в тебе. Кори, истинную устремленность терьера. Я прав? Для того чтобы начать, тебе хватило крошечного зеленого перышка, и ты сумел распутать все до конца - воистину, это поразительно! Я восхищаюсь тобой. Кори, откровенно восхищаюсь!
- Доктор Лизандер? - снова решился подать голос я, чувствуя, как мою грудь сковали стальные обручи. - Мне правда пора домой.
В ответ доктор молча шагнул ко мне. Я так же поспешно отступил.
Тогда он замер, уверенный в своем превосходстве.
- Я хочу, чтобы ты отдал мне это зеленое перышко. Знаешь, зачем оно мне нужно?
Я отрицательно покачал головой.
- Потому что ты расстроил мисс Соню. Потому что вид этого пера напомнил ей о прошлом, отчего ей стало невообразимо горько. Прошлое нужно оставить в покое. Кори, пусть себе лежит в тишине. Мир должен жить. Много для этого не нужно, нужно всего лишь оставить прошлое в покое, разве ты со мной не согласен?
- Я не знаю...
- Но нет, подобно тому как ты нашел это зеленое перо, люди пытаются воскресить прошлое снова и снова, и снова и снова. Они выкапывают прошлое из могил и выставляют его мощи на всеобщее обозрение, да что там - на общее осмеяние. Прошлое становится предметом развлечения, но мало кто помнит о том, что раз обеспокоив прошлое, за это приходится платить опять и опять. В любом случае человек остается в проигрыше, в любом, запомни это, Кори. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я ничего не понимал. Где-то вдалеке, на железной дороге, запел свою песню товарный поезд.
- У человека нет ничего, кроме чести! - сказал тогда док-гор Лизандер, и глаза его лихорадочно заблестели. - Честь для нормального человека превыше всего! Но взгляни на мир, что окружает нас, Кори! Только посмотри, во что он превратился! Всегда и всюду мы преследовали свои цели, но оказалось, что, двигаясь к своей цели, нам этот мир не объять! Теперь мы имеем только то, что имеем. Хаос и грубость окружают нас со всех сторон. Расы смешиваются друг с другом с такой вседозволенностью и быстротой, которой не позволяют себе даже животные. Более того, животные отвергают такую похоть! В свое время мне выпал шанс быть врачевателем рода людского. И я с честью делал свое дело. И знаешь что. Кори, я лучше встану на колени в грязь и даже лягу в грязь лицом, чем спасу недостойное человеческое существо. Вот насколько забота о людской расе высока во мне! Вот что я думаю о подлецах, повернувшихся к нам спиной и поправших нашу честь! Вот что я.., вот что я.., вот что я думаю обо всем этом!