Джонни тоже улыбнулся, но в его глазах горел неподдельный интерес.
- Рассказывай дальше, Кори. Давайте послушаем историю этого вождя. Как его звали?
- Я не знаю. Может, его звали... Бегущий Олень, я еще...
- Нет, это неподходящее имя, какое-то девчоночье! У вождя должно быть имя воина. Вроде "Большое Грозовое Облако"!
- Большое Грозовое Хныканье! - хихикнул Дэви Рэй. - Эх, Бен, тебя опять понесло.
- Вождя звали Раскат Грома, - сказал Джонни; он глядел мне прямо в глаза и не обращал внимания на пререкавшуюся парочку. - То есть не совсем так. Его звали Пять Раскатов Грома. Потому что он был высок, силен, мрачен и...
- Косоват, - подал голос Дэви Рэй.
- У него была дубинка, которой он разил как молнией, - закончил Джонни, и Дэви Рэй прикусил язык.
Я помолчал, глядя на наконечник, который поблескивал на моей ладони.
- Давай, Кори, - тихо, но настойчиво повторил Джонни. - Расскажи нам историю вождя по имени Пять Раскатов Грома.
- Вождь Пять Раскатов Грома, - задумчиво проговорил я, чувствуя, как в мозгу у меня соединяются воедино различные фрагменты истории, и тихо, то сжимая, то разжимая ладонь с наконечником стрелы, я объявил:
- Он был ирокез.
- Кри, - поправил меня Джонни.
- Кри, - согласился я. - Он был из племени кри, и до него вождем у кри был его отец, который погиб на охоте. Отец ушел охотиться на оленей и пропал, а потом его нашли умирающим на камнях - он сорвался с утеса и разбился. Старый вождь умер, но он успел рассказать своему сыну о том, что видел Первоснега. Да, именно это и сказал Пяти Раскатам Грома старый вождь перед смертью. Он видел Первоснега так близко, что отчетливо разглядел его белоснежную шкуру и рога, огромные и раскидистые, словно ветви дуба. Старый вождь сказал, что до тех пор, пока в этих лесах будет жить Первоснег, в них всегда будет много зверей и удачная охота. Если Первоснега кто-нибудь убьет, то придет конец и всему лесу, а вместе с ним, может быть, - и всему миру. После этого старый вождь умер, а Пять Раскатов Грома стал новым вождем, преемником своего отца.
- Мне всегда казалось, нужно быть воином, чтобы стать вождем, нужно сражаться, - сказал мне Дэви Рэй.
- А кто сказал, что Пять Раскатов Грома был мирным индейцем? - ответил я. - Всем была известна его воинственность. Ему пришлось сразиться с целым отрядом храбрецов, которые тоже хотели стать вождем. Просто дело было в том, что мир он предпочитал драке. Он отлично знал, когда лучше решать споры мирно, а когда дракой. У него был характер. Именно поэтому его звали не "Один Раскат Грома" и даже не "Два Раската Грома". Пять Раскатов Грома не часто удавалось вывести из себя, но уж если это случилось, тогда берегись! Его гнев напоминал Пять Одновременных Раскатов Грома.
- Скоро звонок, - сказал Джонни. - А что было дальше?
- Он был вождем.., гм.., довольно долго. Пока ему не исполнилось шестьдесят лет. Тогда он умер, а его место занял его сын Мудрый Лис.
Я оглянулся на школу: дети уже потянулись на уроки.
- Все потому запомнили Пять Раскатов Грома, что при нем все племена жили в мире. Перед смертью он взял в руки лук и выпустил в сторону леса свою лучшую стрелу, - чтобы люди нашли ее через сто лет. После того как Пять Раскатов Грома умер, люди из племени кри вырезали его имя на скале и похоронили его на тайном индейском кладбище.
- Вот как? - хихикнул Дэви Рэй. - А где это кладбище?
- Не знаю, - признался я. - Это тайна.
Друзья улыбнулись. Зазвенел звонок, возвещавший начало занятий. Я вернул наконечник Пяти Раскатов Грома Джонни, и Джонни снова завернул его в вату и спрятал в коробку для наживки. Поднявшись с мест, мы пошли к дверям школы, вздымая башмаками облака пыли.
- Как ты думаешь, может быть, вождь Пять Раскатов Грома действительно был? - спросил меня Джонни перед самой дверью.
- Само собой, был такой индеец! - подал голос Бен. - Раз Кори говорит был, значит, точно был.
Дэви Рэй издал звук, словно пустил ветры, хотя я был уверен, что строить насмешки у него сейчас и в мыслях не было. У него была особая роль в нашей компании - роль вечно сомневающегося и задиры, - роль, которую он играл очень хорошо. Я отлично знал, кем был Дэви Рэй на самом деле; ведь в конце концов, именно он дал жизнь Пяти Раскатам Грома.
И тут я услышал крик Ладда Дивайна:
- Убери от меня эту воробьиную голову! Несколько девчонок завизжали, потом закричал кто-то другой:
- О Господи!
Так Демон представила на общее обозрение свое сокровище.
Как я и предсказывал, демонстрация киночудовищ всему классу привела Луженую Глотку в колоссальное возбуждение. Мой альбом она запустила через весь класс с такой яростью, в сравнении с которой гнев Пяти Раскатов Грома мог показаться детской забавой. Луженая Глотка вопросила, известно ли моим родителям, чем я забиваю себе голову, каким мусором? После чего она пустилась в пространные разглагольствования: как жаль, что все чистое и прекрасное в этом мире так быстро приходит в упадок, уже пришло в упадок, и почему мне в голову не приходит почитать какую-нибудь книжку поприличней этого безобразия с чудовищами? Я тихо сидел за партой и молча внимал поучениям Луженой Глотки, как и подобало в моем положении. Но стоило классной приблизиться ко мне на шаг, как Демон открыла свою коробку - и зрелище четырех отрезанных воробьиных голов с выковырянными глазами, по которым ползали муравьи, заставило Глотку поспешно вернуться на свою кафедру.
Наконец закончился и этот день. В три часа прозвенел звонок, и мы радостно покинули школу до следующих занятий. В классе осталась Луженая Глотка, крики которой уменьшились до эха скрипучего шепота в наших ушах. По школьному двору стелились клубы пыли, школьники спешили воспользоваться дарами свободы. Как обычно, Дэви Рэй подначивал Вена;
Джонни поставил свою рыболовную коробку, чтобы отомкнуть свой велик, я тоже был занят сложной системой цепочек, с помощью которых Ракета крепился в забору.
Дальнейшее произошло очень быстро. Обычно такие вещи так и происходят.
Они появились из клубов пыли. Я почувствовал их прежде, чем увидел, и покрылся мурашками.
- Все четыре сосунка тут, все как один! - раздался первый зловещий шепоток.
Моя голова повернулась назад со скоростью кнута, потому что я узнал этот шепот. Дэви Рэй и Бен прекратили возню. Джонни тоже поднял голову, и его глаза потемнели от страха.