И улыбнулся. Я от души пожелал, чтобы он этого не делал. Никогда больше. По сравнению с его улыбкой выражение лица мистера Сардоникуса можно было назвать лишь умиротворенно-печальным. Положение усугублялось страшным шрамом, разрезавшим поперек неандертальский лоб великана и сшитым грубыми стежками каким-то студентом-первокурсником, страдающим хронической икотой. Широченное лицо-маска великана было поразительно плоское. блестящие черные волосы казались нарисованными на голове. В неровном свете свечей весь облик великана будто говорил, что съеденная недавно пища плохо усвоилась и теперь великан страдает несварением желудка. Лицо несчастного урода было нездорового сероватого оттенка. И - всемогущие небожители! - с каждой стороны его бычьей толщины шеи отчетливо выступало наружу по увесистой паре ржавых болтов!
- Пить хотесь? - спросил он громогласным басом, протянув какую-то поганую ржавую жестянку. Литровая консервная банка в лапище великана казалась хрупкой морской раковиной.
- Нет, сэр. Спасибо, сэр. Мне не хочется пить. Правда.
- Глотни водицки, паленек, запить концету. А то она застрянет у тебя в горле.
- Нет, сэр, все в порядке. - Я откашлялся, чтобы подтвердить свои слова. Видите?
- Это хорошо. Если все в порядке, это хорошо. - Великан вернулся в свой угол, где снова застыл подобно статуе.
- Франклин у нас весельчак, - объяснил мне Принси. - Зато Ахмед самый молчаливый.
- А вы? - спросил я.
- Можно сказать, что я честолюбив, но не более того, - ответил мне иноземец. - А ты, молодой человек?
- Я боюсь, - ответил я, слыша, как за моей спиной завывает ветер. Товарняк набрал полный ход, и Зефир остался где-то позади.
- Можешь присесть вот здесь, рядом со мной, если хочешь, - предложил мне Принси. - Здесь не очень чисто, но никто не обещал тебе дворец, верно?
Я тоскливо оглянулся на дверь. Поезд уже мчался, наверное, со скоростью...
- ..не меньше шестьдесяти миль в час, - заметил Принси. - Что-то около шестидесяти пяти, если точнее. Так мне кажется. Я хорошо чувствую ветер.
Я присел на мешки, выбрав местечко подальше от всех.
- Итак, - продолжил Принси. - Не соблаговолишь ли ты, Кори, поведать нам, куда ты держишь путь.
- Думаю, что я... Стоп, минутку... Разве я называл вам свое имя?
- Непременно. Любой приличный человек на твоем месте обязательно сразу же представился бы.
- Но разве я говорил, как меня зовут?
Франклин расхохотался. Его смех наводил на мысль об огромной пустой железной бочке, по которой от души лупят деревянным молотком.
- Гу-у! Гу-у! Гу-у! Принси опять за свое! Ох уж этот Принси, вот это шутник!
- Мне кажется, что я не называл вам свое имя, - настойчиво повторил я.
- А он упрям, - заметил, понимая бровь, Принси. - У всего есть свое имя. Назови же нам свое, молодой человек.
- Ко... - начал я и осекся. Кто из нас четверых спятил, я или они? - Кори Мэкинсон, - закончил я, - я живу в Зефире.
- И ты направляешься?..
- А куда идет этот поезд? - спросил я.
- Из ниоткуда, - с улыбкой ответил Принси, - в никуда. Я лихорадочно оглянулся на Ахмеда. Сидя на корточках, тот пристально разглядывал меня поверх метавшихся огоньков свечных огарков. Его тощие ноги были обуты в сандалии; из прорех торчали пальцы с ногтями длиной никак не менее двух дюймов.
- Холодно, наверно, ходить в сандалиях на босу ногу? - спросил его я.
- Ахмеду все равно, - отозвался Принси. - В этой обуви он ходит по праву. Ведь он египтянин.
- Египтянин ? Как же он попал сюда?
- Его путь был долог и осыпан прахом, - уверил меня Принси.
- Кто же вы такие? Может, вы...
- Ты сразу все поймешь, если проявишь хоть чуточку смекалки. Бокс, вот и весь ответ, - проговорил Принси, словно искусный ткач выткав узор иноземных интонаций. - Ты слышал когда-нибудь о человеке по имени Франклин Фицжеральд, Кори? Известного также под прозвищем Большой Филли Фрэнк?
- Нет, сэр.
- Тогда зачем ты сказал нам, что знаешь его?
- Я.., так сказал?
- Познакомься с Франклином Фицжеральдом. Принси кивнул в сторону великана, стоящего в углу.
- Привет, - пролепетал я.
- Плиятно познакомиться, - отозвался Франклин.
- Мое имя Принси фон Кулик. А это - Ахмед Не-выго-воришь-кто.
- Ги-ги-ги, - хихикнул Франклин, смущенно прикрыв рот пятерней с истерзанными шрамами костяшками.
- Так вы не американец? - спросил я Принси.
- Я гражданин мира, к вашим услугам, - поклонился тот.
- А откуда вы прибыли сюда? - поинтересовался я.
- У моего народа нет родины. По сути дела, это и не народ. - Принси снова улыбнулся. - Не народ. Но мне именно это и нравится. Мою страну столько раз завоевывали и грабили иноземные захватчики, что мой край держит пальму первенства по количеству изнасилований и грабежей. Видите ли, молодой человек, здесь, в вашем благодатном краю, гораздо легче выживать.
- Вы тоже боксер?
- Я? - Принси скривил рот, словно ему в рот попало что-то горькое. - О нет! Я мозг, скрытый за талантами и отвагой Франклина. Я его менеджер. Ахмеда же можно именовать тренером. Мы прекрасно сработались и великолепно уживаемся все втроем, за исключением тех дней, когда бываем готовы убить друг друга.
- Го-го! - грохнул Франклин.
- В данный момент мы переезжаем. - С этими словами Принси легкомысленно пожал плечами. - Держим путь из одной точки назначения в другую, в следующий пункт. Таким образом мы и существуем. Так тянется уже много лет, и боюсь, что иных перспектив у нас не предвидится.
Пообвыкнув, я решил, что каким бы пугающим ни казалось поначалу это трио, видно было, что никто из них не собирается меня обижать, по крайней мере прямо сейчас.
- А часто мистеру Фицжеральду приходится драться? - поинтересовался я.
- Франклин способен вступить в бой в любое время, в любом месте и с любым противником. Его недостаток только один: скорость его передвижения, к сожалению, обратно пропорциональна его замечательным размерам и силе.
- Плинси хочет сказать, что я медлительный, - пояснил Франклин.
- Именно. Что ты можешь к этому добавить, Фрэнки? Брови гиганта сошлись у него над переносьем в мучительной попытке осмыслить вопрос, казалось, его лоб треснет от натуги.
- У меня нет инстинкта убийцы, - добавил он наконец.
- Но мы усердно работаем над этим, верно, мистер Молчун? - спросил Принси египтянина.
В ответ Ахмед обнажил в улыбке свои желтые кривые зубы и с готовностью кивнул. Я решил, что от него стоит держаться подальше: вдруг его голова внезапно сорвется с плеч?