Зеев Бар-селла Жизнь мародера
Писать о Михаиле Шолохове трудно
Гурген Борян
О Шолохове писать очень трудно
Сергей Воронин
Какое это трудное дело писать о таком художнике, как Шолохов
Хасан Ат-Тахир Зарук
Писать о Шолохове непросто - и прежде всего потому, что каждый раз приходится выяснять, о ком пишешь. Да и шолоховский вопрос, которому перевалило за семьдесят, все чаще сводится к одному аспекту - совместимость/несовместимость идейно-художественного содержания и исторически-бытового наполнения романа "Тихий Дон" с личностью титульного автора.
Впрочем, в последние годы сторонники шолоховского авторства уже не столь безоговорочно настаивают на тождестве автора романа и Шолохова М. А., заявляя, что в течение жизни М. А. претерпел сокрушительные личностные изменения, превратившие его, по сути, в совершенно другого человека. Среди причин означенных перемен называют инсульт (1975 год - при получении известия о выходе в Париже книги D* "Стремя "Тихого Дона"), алкоголизм (1955 год - помещение в "кремлевскую" больницу), контузию (январь 1942 года - авиакатастрофа при приземлении в Куйбышеве)…
Кандидат биологических наук Николай Кастрикин так прямо и пишет: "Как это ни грустно, но в интересах истины следует различать раннего Шолохова (до января 1942 года) и позднего. Между ними - личностная и художественная пропасть. Разве можно серьезно говорить об этих вымученных подражаниях самому себе (главах из так и не опубликованного романа "Они сражались за Родину" и второй части "Поднятой целины")? "…" Если ранний Шолохов вызывает удивленное благоговение, то поздний - лишь неловкость, стыд и жалость…".
Н. Кастрикин решительно не согласен со старшей дочерью Шолохова, которая полагает, что талант писателю отшибло лишь в 1964 году, когда того настиг микроинсульт. С последним диагнозом тоже не все слава Богу, поскольку вдова писателя относит заболевание - и не микро-, а полноценный инсульт - к 1961 году…
Дальнейшее развитие концепции шолоховского авторства закономерно увенчалось заявлением К. Г. Смирнова, что Шолохов - это не Шолохов, а свой собственный сводный брат…
Кабы изучение творческой личности было безраздельной вотчиной травматической психопатологии и генеалогии, так бы нам остаток дней и терпеть. Но есть еще наука филология. А раз так…
ИМЕТЬ И НЕ ИМЕТЬ
Даже когда Шолохова никто ни в чем не обвинял, приходилось держать ответ - отвечать за те слова, что он объявил своими. А вопросов к "Тихому Дону" ох как много… Начиная с самого простого - что слова означают? Вот это слово, например? Или вон то?
Для объяснений с читателем писателю дан специальный жанр - авторские примечания.
Вот, скажем, призвали Григория Мелехова в армию, прибыл он в Западный край, а тут:
"Бравый лупоглазый вахмистр Каргин, с нашивками за сверхсрочную службу, проезжая мимо Григория, спросил:
- Какой станицы?
- Вешенской.
- Куцый?
Григорий, под сдержанный смешок казаков-иностаничников, молча проглотил оскорбление" (I, 3, 2).
Персонажи явно понимают в чем дело, а вот читателю невдомек - за что Григория назвали куцым, и в чем, собственно, состоит оскорбление?
Тут и приходит очередь автора:
"Станицы, - разъясняет он, - имели каждая свое прозвище; Вешенская - Кобели".
Впрочем, какова связь между кобелем и куцым понятно, опять же, не всем. Обратимся к Далю: "Куцый, короткохвостый, либо безхвостый, кургузый или корнохвостый. "…"// Куцый, заяц, косой;// дворняжка. Далеко куцому до зайца!" (Изд. 1881 г., II, 228).
Авторское толкование - "Кобели" - не из самых доходчивых, так что о смысле эпизода читателю все равно предложено догадаться самому: Григория, наверное, оскорбило то, что вахмистр назвал его дворнягой с обрубленным хвостом…
А теперь наступает пора последнего вопроса - текстологического. Свой нынешний вид авторское примечание получило достаточно давно - в 1929 году, в первом же отдельном издании I-й книги романа. Отличия версии-1929 от нынешней - минимальны:
"Станицы имеют каждая свое прозвище; Вешенская - кобели".
Это значит, что в 1929 году прозвища у станиц были еще вещью актуальной ("имеют"), а четверть века спустя стали историей ("имели"). Хуже с самим прозвищем, поскольку написание со строчной буквы указывает, скорее, на то, что "кобели" служили кличкой не станицы, а ее жителей.
Это в 29-м. Но отступим всего на один год назад - и обнаружим такое…
А обнаружим мы, что в первой - журнальной - публикации примечание это имело вид совершенно немыслимый:
"Станицы имеют прозвище; Вешенская - кобелями".
Станицы имеют прозвище!? - одно на всех?!